Как стать знаменитым журналистом

Как это там, у Чехова? Мы посадим новый сад... Я, конечно, знаю все интерпретации этой знаменитой фразы, в том числе — самые пес-

478

симистические. Но я привык читать ее буквально, как, собственно, интереснее всего и читать Чехова. Там, в новом саду, и встретимся.

9 июня 2001 г.

БОРЬБА С НАРКОМАНИЕЙ

Почему у нас опять ничего не получится

<...> Наркомания и наркомафия сегодня в России это: (1) наркобизнес; (2) наркополитика; (3) наркокультура; (4) нарконаселение, то есть многомиллионный слой наркозависимых людей, живущих по существенно иным, чем нормальное общество, законам.

<...> Наркокультура. Вот то, что существует в России легально, открыто и повсеместно. О какой выработке через СМИ «общественного иммунитета» к потреблению наркотиков можно говорить, когда именно СМИ пропагандируют и развивают наркокультуру. Обычные СМИ, в которых наркоман превратился в одного из главных героев, а психоделическое, то есть открыто описывающее воздействие наркотиков, «искусство», — в законный раздел искусства вообще. А ряд изданий, открыто и не стесняясь, пропагандируют наркотики и их потребление. Всё это — «интеллектуальная обслуга» наркомафии.

Пример из собственного опыта.

Единственный раз во время редакторства в «Независимой» я снял статью по «цензурным соображениям». Это была статья, совершенно отчетливо пропагандирующая наркокультуру. Эту статью пытались поставить за моей спиной. Когда услышали о моем решении, стали мне объяснять, что я не прав, что это всего лишь описание одного из направлений современного искусства. Но самое интересное, что

о моем решении стало известно редакциям некоторых специфических изданий, и в этих журналах появились заметки о том, какой Третьяков душитель свободы печати.

<...> Если наркомания — это политика, то бороться с ней нужно и политическими методами, арсенал которых более чем широк.

Если наркомания — это наркокультура, то, прежде чем обязывать СМИ воспитывать «общественный иммунитет», надо запретить им пропагандировать наркотики, беспощадно штрафуя (по ставкам, соотноси-

479

мым с прибылями в данном бизнесе) и беспощадно закрывая издания, уголовно преследуя конкретных авторов конкретных текстов. И «общественный иммунитет» появится сам собой. <...>

Российская газета 4 июля 2002 г.

КТО ЗОВЕТ ЦЕНЗУРУ?

«Идущие вместе с Владимиром Сорокиным»

Как известно, всякое общество делится на прогрессивных, продвинутых людей (они же в современной нашей терминологии: демократы, либералы, плюралисты, короче — свободные люди) и на ретроградов, реакционеров, людей нелиберальных, заскорузлых, противников демократии, сторонников единомыслия, словом — людей несвободных.

Такова стереотипная идеологическая матрица, на основе которой ведется большинство дискуссий в большинстве наших СМИ. А дискуссии, ведущиеся в иных местах, сегодня и не важны.

Неделей ранее разгорелся, но до сих пор продолжается скандал, связанный с обвинением, выдвинутым молодежным движением «Идущие вместе», против модного, или культового, как сейчас выражаются, писателя Владимира Сорокина. Обвинение, осененное Уголовным кодексом, — в создании и распространении порнографии.

Владимир Сорокин, обычно интеллигентный, утонченный и веротерпимый (в публичных своих выступлениях), на сей раз, видимо, был выведен из себя. И ответил на обвинения «Идущих вместе» если и не с использованием слов, употребляемых им обычно в его романах, то с помощью соответствующих эвфемизмов.

Значительная же часть наших СМИ (из печатных — почитай, почти все значимые, из электронных — самые либеральные) была еще более прямолинейна: «Идущие вместе» — это провокаторы, зовущие гнев цензуры и УК на свободные перья свободных писателей, то есть на всё самое ценное, что у нас есть.

Словом, СМИ вполне грамотно отбарабанили тот набор слов и мыслей, которые соответствуют описанной мною выше идеологической матрице. Замечу некстати, что матриц,у можно назвать и известным из русской литературы словом «органчик».

480

Меня мало интересуют «Идущие вместе», и мне хорошо известны все версии того, куда и зачем они идут.

Несколько больше, в силу ряда обстоятельств, меня интересует Владимир Сорокин, человек, безусловно, умный, писатель, безусловно, талантливый, произведения которого, однако, читать у меня нету сил (после моего знакомства с полными текстами «Нормы» и «Сердец четырех» и некоторыми отрывками из последующих его романов). Особенно меня заинтересовало то, почему в ходе последнего скандала Сорокин перешел на совсем не утонченный спор, стал обзывать оппонентов пошлейшим (писатель не может этого не чувствовать) словечком «совок» и даже начал, сам не замечая этого, оправдываться: в некоторых моих новых произведениях нет ни слова мата.

Причины могут быть три. Испугался. Достали. Чувствует уязвимость своей литературной, а главное — человеческой позиции. Надо думать, не испугался. Надо думать, отчасти достали (хотя хулитель

— больший предвестник славы, чем обожатель). Но главная причина — чувствует уязвимость своей позиции.