Как свежи были розы в аду

Что Людмила узнала о супружеской жизни, когда Галина сводила их в загс и они легли на одну кровать? Она испытала страшную жалость, и для нее это было любовью. Она узнала робкую надежду: однажды в ее сердце постучался ребенок. Она боялась все это спугнуть. Не зря боялась.

Ребенок родился крепенький, здоровый. Назвали его Сашей в честь деда – Александра Майорова. Оказалось, ему требуется масса вещей, Люде надо было нормально питаться, чтобы молоко не пропало. Все деньги были у матери. Она на все просьбы отвечала, что у нее ничего нет. Костя с появлением ребенка стал слабеть, болеть, вообще перестал вставать. Его нужно было показать врачам, покупать лекарства… Люда сказала об этом матери. Та ответила:

– Похожу по соседям, соберу ему лекарства.

Людмила в ужасе наблюдала, как мать дает Косте горстями какие-то таблетки, как его потом тошнит от них в ванной. Он перестал есть… и умер. И Люда поняла, что даже такой муж был для нее защитой. Теперь его нет. Своего малыша она защитить не смогла.

Глава 19

Валентин с болью и тревогой смотрел на побелевшее лицо Марины после того, как ему пришлось сказать о показаниях Романа Антонова. Тот уже начал «вспоминать» детали: он якобы видел Петрова, пробивающего ему голову, просто забыл по болезни. Дикая ситуация, и жертва в ней одна – Марина. Так считал Петров. Подонок пытался ее изнасиловать, спаситель-недоумок уговорил все скрыть, он, адвокат-профи, заварил всю эту кашу с поисками неизвестного насильника, с излечением неожиданно найденного свидетеля ради того, чтобы его можно было привлечь в качестве подозреваемого в убийстве. И ведь дело не в том, чтобы освободить Валентину. И уж, конечно, не в мести… Не только в мести. Антонов на самом деле – наиболее вероятный убийца Надежды Ветлицкой. Валентин хотел избавить Марину от тяжелых переживаний. Сейчас она ему казалась одиноким цветком на пути приближающегося смерча. Страшно подумать, что их ждет впереди…

Валентин сжал ее тонкие пальцы.

– Какие холодные. Давай я заварю кофе? Или, может, выпьешь красного вина?

– Да, – кивнула Марина и свернулась клубочком в большом кресле. – Что-то меня немного знобит. Вина принеси, пожалуйста.

Валентин пошел на кухню, налил красного вина в бокал. Достал из холодильника ее любимую клубнику, вернулся в гостиную. Она рассеянно посмотрела на поднос, который он поставил на журнальный столик, глубоко, прерывисто вздохнула, как ребенок после плача. Но Марина не плакала. Петров сел на подлокотник и прижал к себе ее русую головку. Ему было совершенно ясно, почему они попали в такую чудовищную ситуацию. Никогда раньше его решения и поступки не были продиктованы только любовью и ничем иным. И вот что получилось. Он ни с чем не справился! Сейчас ему нужно идти – разбираться со всем этим дерьмом. Но как ей сказать…

– Валечка, – тут же отреагировала на его мысль она, как не раз бывало. – Тебе надо туда пойти. – Она даже храбро улыбнулась. – Там твоя жертва, наверное, пресс-конференцию собирает. Даже наши побегут, если их позовут. Мне тоже придется в редакцию съездить. Только позже. Немного посплю.

Марина выпила вина, проглотила пару клубничек. Валентин пристально на нее смотрел. Как она сейчас себя поведет? Он бы посоветовал ей абсолютно нейтральное, безучастное поведение, уход от любых контактов, от интервью. Но он слишком ее уважал, чтобы навязывать свое мнение. Он уже однажды так поступил. И водить ее в редакцию за ручку – тоже не получится. И снять с работы, спрятать где-то – неверный путь… Значит, остается довериться ее интуиции, положиться на ее осторожность, стойкость и силу. Он вообще ничего ей не мог сказать. Разве что: «Я виноват, убить меня мало…» Но это разговор бесперспективный. Он просто поднял ее с кресла, поносил на руках, как будто баюкая, потом уложил на диван, укрыл пледом, поцеловал, шепнул: «Спи». Она послушно закрыла глаза, он тихонько вышел. Как было бы хорошо, если бы она проспала до вечера, до его возвращения…