Как трудно оторваться от зеркал...

Все уселись в нижнем ряду. Петр сел между Сашей и Лидой, нарочно сделав ее крайней. Лида чуть отодвинулась от Петра, но он перегнулся через ее колени и стал затягивать шнурки на ее ботинках. Саша помогал Наде. «Слишком туго», — громко сказала Лида Петру, стараясь вложить в свои слова недовольство. Наташа и тут пришла ей на помощь. Она отодвинулась от Саши, чтобы дать место Петру, и сказала: «Помоги мне, пожалуйста». Лиде нравился естественный тон Наташи, нравилось, что к любой маленькой просьбе она всегда прибавляет слово «пожалуйста», как взрослая. Петр не нашелся, чем на это ответить, и подсел к Наташе. Он оказался между Наташей и Сашей, потому что Надя не подвинулась и сидела как каменная. Лида могла бы придвинуться к Саше, но вовремя вспомнила о его привычке положительно реагировать лишь на естественные ее движения. Укреплять его позиции за счет Петра на глазах пятерки было бы ненатурально. Пустое место между ними как будто разрасталось на Лидиных глазах. Тут ей на помощь пришла Эдита Пьеха с «Городом детства». «Наша любимая!» — воскликнул Саша, в великолепном порыве схватив Лиду за руку, а другой рукой стащил на лед Наташу, увлекшую остальных. Действительно, под эту песню конькобежцы «В» класса всегда катались вместе. Но Саша, горя желанием наказать Петра, выпустил Наташину руку, и они понеслись с Лидой вперед. О таком она и не мечтала, зная нерешительность Саши. Они летели по кругу, подгоняемые смехом пытавшихся настигнуть их девочек. Петр рвался вперед, но девочки с двух сторон крепко держали его за руки. Тем не менее, сделав круг, они все соединились, и тут, на середине песни, Лида самым естественным образом зашлась в кашле. Притормозили. «Тебе пора домой, — строго произнес Саша, — я провожу...» Петр ничего не сказал. Они поднялись наверх, где стояли под скамейкой Лидины сапоги. Лида уже не кашляла. «Жаль, что рано уходим», — сказала она. — «Тебе действительно жаль?» — Саша заглянул ей в лицо. Лида промолчала. «Как ты решила задачу по химии?» — «Через систему уравнений», — ответила Лида. «Надо мне химию подтянуть малость, — сказал Саша. — В мединституте это первый экзамен».

Они вышли из ворот и встретили Володю Астафьева. «Ну вот, явился! — сказала Лида. — Все уже расходятся...» Володя откозырял им — эту привычку он перенял у брата-дембеля. «Значит, я вовремя», — сказал он. Обменялись рукопожатиями и разошлись. «Хочешь, я помогу тебе с химией?» — спросила Лида. — «Не хочу, — ответил Саша, крепко стиснув ее руку. — Вот как раз этого мне от тебя не надо...» Надо было, наверное, спросить кокетливым тоном, что ему от нее надо, как сделала бы это Надя на ее месте, но Лида боялась, что у нее дрогнет голос. Саша замкнулся в себе. Молчание разрасталось, приобретая напряженность силового поля, как будто они летели вперед на коньках. Музыка звучала в отдалении. Саша стащил рукавицу со своей руки и варежку с Лидиной, взяв ее руку голой горячей рукой, после чего молчание Лиды стало естественным. Ее вели, она шла не замечая дороги, согреваясь все больше и больше от учащенного бега крови во всем теле. Лида и не заметила, как они оказались возле ее дома. «Ну пока», — сказала она. «Скажи: как ты ко мне относишься?» — глядя в сторону, вдруг спросил Саша. Лида засмеялась — вопрос прозвучал как признание. «Что смеешься?» — «Это все равно что мгновенно сказать, сколько будет пятьдесят пять умножить на шестьдесят шесть...» — сказала она. «Три тысячи шестьсот тридцать», — машинально буркнул Саша. «Откуда ты знаешь?» — «Просто так брякнул... Так что ты мне ответишь?» — «Три тысячи шестьсот тридцать, — сказала Лида. — Спокойной ночи».