Как убедить тех, кого хочется прибить. Правила продуктивного спора без агрессии и перехода на личности

Далее тренер Саймон сослался на исследования социологов и лингвистов, в которых утверждалось, что людям проще «говорить как будто на конкретную тему», на самом деле уходя от нее. Иначе говоря, мы создаем впечатление соответствия своих слов нужной теме – обычно с помощью вербальных сигналов вроде «что касается этого вопроса», – хотя на деле незаметно меняем ее. А поскольку большинство из нас предпочитают живую, свободную беседу, мы редко стараемся целенаправленно и осознанно обдумывать, о чем идет речь. «В итоге мы дрейфуем в разные стороны, охватывая множество разных тем и направлений и все дальше уходя от решения вопроса», – сказал Саймон.

«Но участники дебатов поступают с точностью до наоборот. Каждый раунд начинается с темы. Это первое, что мы, участники дебатов, пишем в своих блокнотах и на доске в комнате для подготовки. Считайте это актом присвоения имени: мы называем свое разногласие, а вместе с тем и цель, ради которой собрались».

Следующие два часа Саймон рассказывал нам о темах и поведал о них больше, чем мне казалось возможным – и нормальным. По его словам, тема – это краткая формулировка основного момента, по которому двое или более людей расходятся во мнении, например:

Джейн – ненадежная подруга.

Правительство не должно спасать крупные банки.

Проверить, подходит ли то или иное утверждение в качестве темы для дебатов, просто: надо записать его в форме отрицания (если исходно это отрицание – в форме утверждения).

Джейн – ненадежная подруга → Джейн не ненадежная подруга

Правительство не должно спасать крупные банки → Правительство должно спасать крупные банки

Надо, чтобы обе стороны дебатов могли сказать, что эти формулировки точно описывают то, во что верят они и их оппоненты.

Но главная, определяющая характеристика темы для дебатов – удовлетворенность ею обеих сторон. Всеобъемлющая предметная область, например «экономика» или «здравоохранение», не может быть такой темой, поскольку она не выражает ничего конкретного, что можно обсудить. Темой дебатов не может быть и чисто субъективное мнение, например «Мне холодно», ведь другой человек не может возразить, заявив: «Нет, тебе не холодно».

В целом люди расходятся во мнениях по моментам трех типов – факты, субъективные суждения и предписания, – и каждый из них порождает споры своего вида.

Разногласия по фактам сфокусированы на заявлениях о фактическом состоянии дел. Они принимают форму «X – это Y», где и X, и Y – эмпирически наблюдаемые характеристики мира.

Лагос – это мегаполис.

Уровень преступности в Париже в 2014 году ниже, чем в 2016 году.

Разногласия второго типа касаются наших субъективных суждений о мире – каков он есть или каким должен быть, на наш взгляд. Они имеют форму вроде «А следует считать B» или «У нас есть веские основания полагать, что А есть B».

Ложь аморальна (таковой ее следует считать).

(У нас есть веские основания полагать, что) завтра будет лучше, чем сегодня.

Третий тип, разногласия на основе предписаний, касается того, что мы должны делать. Они обычно встречаются в форме «C должен D», где C – действующее лицо, а D – некое действие.

Наша семья должна купить абонемент в спортзал.

Государство не должно ограничивать свободу слова.

Я слушал Саймона, и мне было ужасно интересно, но к концу тренировки я испытывал и немалое разочарование. Вместо секретных стратегий и беспроигрышных приемов нам рассказали о классификации и системе; вместо того чтобы оттачивать полезные навыки, мы просто что-то записывали в блокноты. И у меня зародилось сомнение: уж не тяготеют ли состязательные дебаты, – как и другие требующие развитых навыков игры, например шахматы, – к эзотерике, как минимум когда они уже не могут поддерживать аналогии с реальной жизнью?

Но тем же вечером у меня появился повод вернуться к услышанному.

Первые несколько лет после переезда в Австралию мои родители редко спорили друг с другом или со мной. Мнения наши расходились то и дело, но мама с папой явно считали, что спорить по таким вопросам для нас непозволительно, что сейчас для этого не время, ведь впереди нас ждет много тяжелой работы. Но в последний год или около того мы начали спорить чаще, хоть и по-прежнему старались не акцентировать на спорных точках внимания. В большинстве случаев это работало, но, если один из нас «ломался», это вело к запутанным и бесконечным разборкам.