Как убить своего мужа и другие полезные советы по домоводству

— Ох, Кэсси, — вздохнул он, — ну почему тебе всегда нужно докапываться до всякой ерунды?

— Да потому, Рори, что в ерунде как раз все дело. Реальность — она в обыденности.

— Да ты просто зациклена на уборке. Тебе лечиться пора. Я уж и не помню, когда последний раз видел тебя без туалетного ершика в руках.

— А ты думаешь, я занимаюсь этим ради собственного удовольствия? Нет, дорогой, я этим занимаюсь исключительно потому, что попроси я тебя положить твои грязные трусы в бельевую корзину, ты тут же изобразишь, будто над тобой психологически надругались.

Испустив мелодраматический вздох, я взялась приводить спальню в порядок.

Но Рори остановил меня. Развернув к себе, он взял мое лицо в огромные ладони и хитро улыбнулся:

— Вот за это я и люблю тебя, Кэсс. За то, что ты у меня такая отходчивая.

Злость так и вскипела во мне — огромная, как субмарина, что всплывает на поверхность, вздымая бурлящие гребни вокруг.

— Все это просто слова, Рори, — а судят не по словам, а по делам. — Я вырвалась и с новой яростью вернулась к уборке. — Сколько, по-твоему, квадратных акров тоста я намазала для тебя маслом? Сколько овечьих отар пересовала в печь ради твоих воскресных ужинов? Сколько косяков рыбы зажарила на сковородке? Знаешь, в семье у Ханны еду готовит Паскаль. Он жарит лосося на углях! Я тоже хочу жарильщика лосося, черт тебя побери!

Рори придержал мою руку.

— Может, ты перестанешь взбивать подушки хотя бы на секунду?

— Господи, как же мне все это осточертело! — заорала я. — Осточертело читать нотации. Осточертело умолять тебя хоть изредка помогать мне по дому. Осточертело видеть, как ты стоишь, руки в боки, и наблюдаешь, как я верчусь точно белка в колесе. Между прочим, я тоже хожу на работу, если ты до сих пор не знал!

— Но вы же, девушки, как жонглеры. У женщины соединительный шнур между полушариями мозга толще мужского на десять процентов. Мужские мозги могут сосредоточиться только на чем-то одном. К примеру, если я забиваю гвоздь в стену и вдруг звонят в дверь, я обязательно шарахну себе по пальцу. И с этим просто ничего не поделаешь. Физиология.

Он нахально осклабился, радуясь столь дешевому аргументу.

— Неужели? Могу поспорить, ты без труда справился бы с такой многозадачной работой, как, скажем, оргия.

Все это время, пока я хлопала ящиками комода, распихивала по шкафам одежду и раздавала пинки собакам, Рори следовал за мной по пятам.

— Если бы здесь постоянно не ошивалось столько народу, — с деланным вызовом заметил он, — тебе не пришлось бы столько вкалывать. Если не ведьмовской шабаш, колдующий над ядовитым варевом для мужей, то непременно какая-нибудь сходка вокруг фондю.

— Ты асоциальный тип! Знаешь, что это такое? «О нет, вечером выйти никак не получится, ведь мы же выходили в октябре…» Так вот, дорогой, сегодня уже март — и я, хоть убей, не понимаю, с какого перепугу мы все вечера торчим дома. Не из-за секса — это уж точно.

— Что это все означает? — На рубашке под мышками Рори расцветали темные полумесяцы. — Послушай, Кэсси, вот тебе свежая идея. Давай хоть иногда ты будешь выступать инициатором секса — и пробовать разные позы. Семейные пары, между прочим, иногда меняются позициями, если ты не знала.

— Точно. Сменим позиции. Ты встанешь у раковины с грязной посудой, а я развалюсь на диване и буду пердеть и таращиться в телевизор. Поверь, поддатый муж, приросший к дивану перед мигающим телевизором, не больно-то подходящая прелюдия к сексу. Хотя тебе этого все равно не понять. Ты даже не заметил, что у меня уже больше года не было оргазма.

— Что? — Рори выглядел потрясенным.

— Ты же хирург. У тебя золотые руки. Способные за пять минут смастерить из канистры и вешалки понтон с подкачивающей грушей, но неспособные отыскать мою точку G…

— И ты сообщаешь мне об этом только сейчас? — Рори смотрел на меня взглядом побитого щенка. — После стольких лет совместной жизни?

— Мужчина чуткий давно заметил бы сам, без всяких слов. Но подумаешь, какие пустяки, — главное, чтобы ты получил свое удовольствие… А потом ты просто переваливаешься на другой бок и храпишь, точно какой-нибудь троглодит.

— Я уже говорил тебе: если я действительно храплю, то могу спать в другой комнате.

Совершенно сбитый с толку, он грузно плюхнулся на пуф перед туалетным столиком.

— Рори, уровень твоего храпа в децибелах такой, что его еще как-то можно было бы перенести, если бы другая комната находилась, скажем, в Канаде. — Набросившись на кровать, я вступила в неравную борьбу с одеялом. — Но разумеется, тебе не хочется говорить об этом. Единственное, о чем мы разговариваем в последнее время, так это о том, как мало у нас общих тем для разговора!

— Знаешь, вообще-то я способен говорить о чувствах, — к примеру, о том, какую смертельную скуку я чувствую всякий гребаный раз, когда ты заводишь разговоры о чувствах! — Он резко встал. — Во что ты пытаешься меня превратить? В пародию на мужчину?