Как удачно выйти замуж

— Что, Алён?

— Я знаю что я странная, — выпалила я, вонзив ногти в свои колени и дико нервничая. — Просто… черт, не знаю, поймешь ли ты, и стоит ли рассказывать.

— Стоит.

— Я еще маленькой поняла что отцу неинтересна. Потом мы с мамой остались втроем: я, она и маленькая сестра на руках. Я тоже была маленькой, но мама решила что маленькой должна считаться Женя, а я — старшая. Мама работала, внимания она нам много не могла давать. А то что давала — всё было сестренке.

— Ты ревновала? — тихо спросил Макс.

— Нет, на удивление я совсем не ревновала. Я и сама сестру обожала. Но я в отличии от многих других детей не считала себя взрослой. Себя я считала ребенком. А мама меня лет с пяти обрядила во «взрослую кожу». Да и для сестры я была взрослой, старше её ведь. Диссонанс. Мы играли, носились по улице, но дома от матери я получала за порванные вещи или репья в волосах со словами: «Ты взрослая, ты не должна!»

— Понимаю.

— Я только втыки и получала — и дома, и в школе. Мама не из тех кто обнимает, целует, говорит что дочка у нее красавица и принцесса. Её любовь выражалась в том что она нас кормила и одевала. Женщина советской закалки, — улыбнулась я. — Я тактильная, и сестру постоянно тискала. Может, поэтому Женя выросла здоровой личностью. А я в плане выражения эмоций — ментальный инвалид.

— Не заметил. Наговариваешь на себя, — мягко улыбнулся мне мужчина.

— Не наговариваю. Мне не хватало внимания, и в школе я куролесила в начальных классах. Потом пришли комплексы вместе с прыщами, и я чтобы скрыть неуверенность превратилась в… в клоуна, — выдохнула я. — В настоящую клоунессу, понимаешь? Никому кроме сестры не было интересно что у меня там на душе, мои печали и радости. А внимание мне было нужно как воздух. Ну я и спрятала всё настоящее, откуда-то взялось чувство юмора. Зачастую оно у меня неудачное, а иногда еще и злое, особенно в школе. Зато я стала заметной, и получала внимание. Лет в восемнадцать я пыталась отбросить эту шелуху, маска стала мешать, но случилась несчастная глупая любовь. Сердце — вдребезги, как только в юности бывает. И я снова стала такой.

— Ты говоришь о себе так, словно ненавидишь. Не надо, Алёнка.

— Я не знаю люблю я себя или нет. Но я точно знаю что мне сложно вести себя нормально. И выражать свои чувства. Вот и про беременность — мне легче было пульнуть в тебя эту новость катапультой, чем мягко подвести к ней. Или подождать более подходящего момента. А я ведь собиралась именно это и сделать — чуть выждать, и…

— И хорошо что ты этого не сделала, — перебил Макс. — Я тебя понял, Алён. Правда. Ты не одна такая, многим тяжело быть настоящими. Гораздо удобнее быть в броне. У тебя она из несерьезности, шуток и очаровательного хамства.

— Очаровательного? — спросила я кокетливо, а сама внутри сгораю.

Ирочка? Лаура? Анджелина Джоли и все её более молодые двойники? Подвиньтесь! Потому что именно сейчас я поняла — Макс мне не просто нравится, он мне нужен! А своё я не отдам!

— Для меня твое хамство очаровательно. Я даже к твоему фирменному кофе пристрастился, а это что-то да значит.

— Я тебе приворотное зелье подливала.

— Оно сработало, — хохотнул Макс.

Я тоже рассмеялась, но и досада кольнула — он такой же «шутник», как и я.

— Алён, насчет беременности…

— Ребенок от тебя, — оборвала я его, чтобы не услышать какую-нибудь гадость и не устроить драку с отцом моего ребенка. — У меня пару месяцев никого не было.

— Пару месяцев? — переспросил он недовольно.

— А ты хотел чтобы я годами целибат хранила? Или и вовсе девственницей меня получить, и хранить простынь с кровью? Черт, прости, я снова язвлю. Да, пару месяцев у меня никого не было. Только та пьяная ночь, когда я тебя изнасиловала. Если мы решим стать плохими родителями, обязательно расскажем ребенку как мы его зачали, договорились?

— Алёнка, — Макс уронил голову на сцепленные руки.

— Анализ на определение отцовства я готова пройти. Я-то точно знаю что ни с кем не спала, но ты не обязан быть в этом уверен.

— И всё же я уверен.

— Думаешь, только ты рискнул со мной связаться? — подмигнула я. — Кстати, еще раз прости за износ, и спасибо что не заявил на меня. Было бы обидно получить такую уголовную статью, хоть и оригинально — я бы стала первой женщиной в нашей стране, осужденной за изнасилование.

— Снова хохмишь? — Макс широко улыбнулся, явно уже отходит от моих признаний, и слава Богу!

— Не умею пока иначе, — пожала я плечами.

— Та ночь мне понравилась. Меня будто девственности лишили. Я даже девчонкам посочувствовал — вы же все рано или поздно через дефлорацию проходите. Из-за травмы я себя чувствовал как самая настоящая целка, которую жестко поимели. Жестко, но с оргазмом.

— Сейчас хохмишь ты. И смущаешь меня, — я прикусила губу, пытаясь справиться с неуместным любопытством, но все же не сдержалась: — Слушай, а что у тебя было… ну, с…

— С членом?

— Угу. С ним.

Макс внезапно рассмеялся, снова уронив голову на руки, сложенные на столе.

— Алён, ну у нас и свидание, да? — простонал он, хохоча и привлекая внимание других посетителей.