Как умер Ленин. Откровения смотрителя Мавзолея

Не мирное и безболезненное житие, а бурная революционная деятельность влекла его к себе. Ученик гениального К. Маркса превзошел учителя осуществлением социальной революции. Отныне его имя сделалось популярным и в хижине индуса, и в юрте эскимоса, и в кибитке кочевника. Все это достигнуто им тяжким путем сверхчеловеческого напряжения воли и ума. Бессмертный дух Ленина воплотился в человеческом теле, правда, на редкость крепком и здоровом, но все же смертном. Между ними оказалось несоответствие: телесная оболочка не выдержала духовного напряжения.

Мозг вышел победителем, но служебная, подсобная, соединительная ткань в нем оказалась несостоятельной, откуда липоидное перерождение, склероз, обызвествление, ломкость, сужение сосудов, – размягчение и кровоизлияние в мозгу. Стройность, гармония, закономерность действия мозгового аппарата были нарушены в физическом отношении, принцип «тройного обеспечения» Бауэра не выдержал. Аутохтонная работа мозга задавила вегетативную и гормональную. Не выдержала соединительная ткань, работавшая до отказа, не выдержали артерии, орошавшие кровью мозг Ленина. Более всего пострадало левое полушарие с центром речи. И это станет понятным, если указать на манеру Ленина писать быстро, много, бурно, иногда ураганным темпом, в тюрьме, в ссылке, и все правой рукой: 20 томов, более 260 названий. И еще понятнее сделается, если вспомним его манеру думать и действовать: его кропотливый, молекулярный, гистологический, групповой метод статистики, с одной стороны, и, наоборот, его гигантские синтетические скачки, с другой стороны.

Бальзамирование тела Ленина (Из воспоминаний В. П. Воробьева)

…История нашего участия в бальзамировке тела тов. Ленина такова. Прочитав в газетах описание первой бальзамировки, произведенной проф. Абрикосовым, я высказал мнение в частной беседе с тов. Жуком, что примененный метод сохранит тело тов. Ленина на очень короткий срок. На его вопрос, есть ли другие способы длительного сохранения тела, я ответил, что таковые есть и что все зависит от того состояния, в котором находится в настоящее время тело.

Тов. Жук предложил немедленно сообщить об этом через тов. Затонского в Москву, на что я, зная величайшую трудность дела, необходимость выполнения целого ряда условий и не осмеливаясь приняться за эту работу, ответил категорическим отказом. Т. Жук, однако, без моего ведома известил об этом тов. Затонского, который послал телеграмму тов. Енукидзе с предложением вызвать меня в Москву.

Еще до получения ответа целый ряд лиц приходил ко мне, убеждал меня переменить свое решение. Мотивы их подействовали на меня, и я сообщил тов. Жуку о своем согласии переехать при условии, если я получу от московского анатома проф. Карузина телеграмму, что тело тов. Ленина находится в таком состоянии, что вторичная бальзамировка является возможной.

До получения известий от Карузина пришла, однако, телеграмма от тов. Енукидзе с предложением немедленно отбыть в Москву. После переговоров с тт. Затонским и Гуревичем я прибыл в Москву вместе с моим помощником доктором Шабадашем и ассистентом кафедры проф. Браунштейна офтальмологом Замковским.

Немедля мы были приняты тов. Красиным, затем тов. Семашко. Вместе с последним мы поверхностно осмотрели тело тов. Ленина. На состоявшемся вслед за тем у тов. Семашко заседании я указал на наличность идущих процессов высыхания и на необходимость принятия ряда мер, из которых одни являлись паллиативными, а другие мерами радикальными.

Одновременно выяснилось, что о радикальных мерах идут большие споры и что наибольшие шансы имеет способ замораживания с постройкой ряда холодильных камер и камер для поддержания низкой температуры. Затем в ряде заседаний под председательством тт. Молотова, Дзержинского и Красина мое предложение не было поддержано большинством, в силу чего я вернулся обратно в Харьков.

Спустя 3–4 дня в Харьков прибыл тов. Красин, посетил устроенный мной наш учебный музей, осмотрел ряд препаратов с сохранением кожи и предложил мне, по поручению председателя комиссии по увековечению памяти Ленина т. Дзержинского, вновь выехать в Москву. Так состоялась наша вторичная поездка.

Оказалось, что за этот период было решено поручить мне бальзамирование и приняты все поставленные мной условия, которые касались: 4-месячного срока бальзамирования, допуска к производству бальзамирования только лиц, мной указанных, и обязанности представить после окончания бальзамировки тело Ленина в том виде, в каком оно находилось при начале моих работ. Работать мы начали 26 марта, и вся наша работа протекала под наблюдением комиссии, составленной из проф. Розанова, проф. Вейсброда и тов. Красина.