Как в страшной сказке

– Я напрямую у нее об этом не спрашивала, но как-то раз увидела у нее в сумке упаковку презервативов, – понизила голос Маргарита Николаевна. – Вечером задала ей вопрос, но она очень спокойно ответила, что уже взрослая и что я должна только радоваться, что она умеет предохраняться. Знаете, ее уверенный тон меня убедил. Я тогда подумала о ней не как о собственной дочери, а просто как о взрослой девушке. Что же, ей восемнадцать лет, сейчас время такое, что это в порядке вещей. А раз предохраняется, значит, думает о себе, соображает, что делает. Запрещать же не станешь, все равно бесполезно!

– Возможно, вы и правы, – задумчиво проговорила я, размышляя, стала ли бы сама вот так полностью полагаться на разум не совсем еще взрослой дочери, снимая с себя всю ответственность. Разумно ли предоставлять девчонкам в этом возрасте настолько полную свободу? Но мне сложно судить, у меня нет детей. – Давайте вернемся к Саше, – стряхнув с себя эти мысли, сказала я.

– Ну вот, живет он где-то в районе Третьей больницы, точный адрес я не знаю, никогда там не была. И с родителями его никогда не встречалась. А видела я его дня через три после того, как все это случилось. Саша пришел к нам, спросил Гелю, я сказала, что она в больнице. Рассказала все, что с ней произошло. Он удивился, спросил адрес больницы… На следующий день навестил ее и… больше не приходил, – глядя в окно, проговорила Маргарита Николаевна.

Я понимающе покачала головой и сказала:

– Ну что ж, на данный момент я, кажется, узнала все, что меня интересовало. Единственная просьба – нельзя ли мне взглянуть на Гелю? Я ни о чем не стану ее спрашивать, – поспешила добавить.

– Ну хорошо, – не очень охотно выдохнула Маргарита Николаевна. – Пойдемте. – Она взяла себя в руки и двинулась к двери в соседнюю комнату. Я пошла за ней, Галина осталась сидеть на стуле.

В комнате на широком диване полулежала девушка с бледным и ничего не выражающим лицом. Хотя оно было, наверное, очень милым до болезни. Я посмотрела на ее склоненную набок голову и увидела, что сейчас красивыми в ее облике можно было назвать лишь волосы, светло-пепельные, точь-в-точь как у матери, только они были заплетены в две тугих косы.

Девушка подняла на меня свои грустные глаза и как-то испуганно, так показалось мне, посмотрела. Я тут же отметила про себя невероятное внешнее сходство дочери с матерью, с разницей лишь в возрасте и комплекции.

Девушка перевела вопросительный взгляд на мать и чуть приоткрыла рот, словно пытаясь что-то сказать. Маргарита Николаевна бросилась ее успокаивать:

– Ничего-ничего, Гелечка, не волнуйся, это моя приятельница, пришла тебя проведать. Тебе что-нибудь принести?

Девушка едва заметно покачала головой.

– Ну, отдыхай, отдыхай, милая, – поправила мать одеяло на кровати. – Мы не будем больше тебя утомлять.

Мы вышли из комнаты. Лицо у Маргариты Николаевны было каменным.

– А может, и не надо тебе этого расследования, а, Рита? – неожиданно сказала Галина. – Только нервничать будешь больше…

Маргарита Николаевна медленно подняла на нее взгляд и покачала головой.

– Нет, – произнесла она твердо. – От этого я не откажусь.

Я посмотрела на часы и сказала:

– Последняя просьба, Маргарита Николаевна. Мне нужна фотография Гели, не могли бы вы мне ее дать?

– Да, конечно, – тут же сказала мать Гели. – Я сейчас вам принесу.

Через минуту она снова появилась в комнате, держа в руках цветную фотографию улыбающейся Гели, с красивой прической, в выходном платье. Девушка с макияжем здесь выглядела совсем не такой, как сейчас, в действительности. Она казалась старше и увереннее.

– Это год назад Геля фотографировалась после поступления в училище, – пояснила ее мать. – И еще вот… – Она протянула мне белый конверт. – Это задаток, а остальное, когда скажете.

– Что ж, большое спасибо за угощение, Маргарита Николаевна, приятно было познакомиться, но мне пора. Как и обещала, завтра же я займусь этим делом. А возможно, что даже и сегодня, – задумчиво добавила я, глядя на фотографию.

После этого мы с Галиной Пивоваровой наконец-то покинули квартиру Синицыных.

– Ну и какое впечатление она на тебя произвела? – спросила хозяйка кафе.

– Милая женщина, – коротко ответила я, хотя прекрасно понимала, что Галина имеет в виду Гелю.

О девочке мне сейчас говорить не хотелось. Я поймала себя на мысли, что постоянно вспоминаю какой-то словно просящий взгляд Гели. И, не выдержав, я все-таки спросила Галину:

– Неужели она останется такой навсегда?

– Врачи говорят, что надежда есть, – со вздохом проговорила та. – Восстановилась же у нее частично двигательная функция! Нужно ждать, а сколько – неизвестно.

ГЛАВА 2

Следующее утро я решила начать с посещения господина Шумилкина. У меня возникла мысль, что, может быть, Виталий Георгиевич не только обнаружил тело Гели, но и, чем черт не шутит, являлся свидетелем произошедшей трагедии. И лишь в силу каких-то причин, из-за боязни скорее всего, не сообщил об этом милиции. Это было, конечно же, только мое предположение, но и эту версию следовало проверить.