Как Виктор Суворов сочинял историю

И вот мы тут. Вернее, там. За бугром. Наблюдаем одну из самых интересных сцен суворовской эпохалки. Называется эта сцена «Танкогонки по автобанам». Нервных просят не смотреть, предприимчивых — делать ставки, а для особо впечатлительных здесь будет небольшая подготовочка — покопаем глупостей по мелочам. Внимайте разбору бреда, льющегося из уст нашего слепого гусляра.

О плавающих танках следует сказать, что в те далекие, но уже славные времена никаких букв «П» в индексе плавающих танков не было, они назывались так же, как и все прочие, например, Т-37А, Т-38, Т-40.[79] Эта досадная ошибка прекрасно характеризовала бы низкий уровень технической компетенции автора, если бы, конечно, мы не знали, что из ГРУ Резуна выперли вовсе не из-за того, что он безграмотно писал аналитические статьи по НАТОвской технике. Но тогда — снова вопрос. Что ж он нам-то такие глупости пишет? Не держит ли нас за дураков?

Об аналогичном уровне осведомленности в отношении тогдашних военных теорий можно узнать из следующего пассажа: «В оборонительной войне танку никуда плавать не надо, поэтому <…> советские плавающие танки пришлось бросить…

» (с. 31<30>). Вообще-то, распространенная тогда теория «маневренной обороны» гласила, что в среднем каждые десять километров в неевропейской части СССР встречаются реки, которые необходимо форсировать вплавь при наступлении, и при маневренной обороне.[80] Кроме того, снова приходится напоминать, что часть плавающих танков оставалась у партизан, а некоторое количество Т-38 довоенного выпуска были в строю в боевых частях аж до 1944 года.

«Последний пример боевого применения танка Т-38 относится, по-видимому, к 1944 году, когда батальон этих машин совместно с батальоном плавающих автомобилей Форд GPA приняли участие в форсировании реки Свирь».[81]

Выжили они, понятно, где потише, но ведь не бросили их, как Суворову того хочется, повоевали они и в обороне.

Но это отступление. Главное в другом. «В 1938 году в Советском Союзе начаты интенсивные работы по созданию танка с совершенно необычным индексом „А-20“. Что есть „А“? Ни один советский военный учебник на этот вопрос не отвечает. <…> Я долго искал ответ на этот вопрос и нашел его на заводе № 183. <…> Не знаю, правильно ли объяснение, но ветераны говорят, что изначальный смысл индекса „А“ — автострадный. Объяснение лично мне кажется убедительным. Танк А-20 — это дальнейшее развитие семейства БТ. <…> Главное назначение А-20…» (с. 31) и все, понеслась душа в рай. Интересно, что это за такие мифические «ветераны» эдакую ерунду плетут? Или, может, они с Виктором за бутылочкой сивушки разговор вели? Да, вот еще что интересно: понимая зыбкость своей аргументации, герой-разведчик не утверждает прямо, он как бы сомневается — не уверен он, жмется, елозит, не знаю, говорит, правильно ли… Однако это не мешает ему в течение всего своего фактоплетства по поводу и без повода эти автострадные танки поминать, а неуверенность при этом куда-то испаряется. Такие вот дела.

Так вот, пластилиновый вы наш Джеймс Бонд, не стоило вам в учебники залезать, ветеранов поить, вынюхивать да выпытывать об этом самом «А», ведь всем более или менее сведущим в советском танкостроении людям доподлинно известно, что сия злополучная буква есть не что иное, как индекс конструкторского бюро Харьковского танкового (в миру — паровозостроительного) завода. Буквой «А» обозначали все образцы боевой техники, не принятые на вооружение РККА, всю экспериментальную технику, разработчиком которой был ХПЗ.[82] А ваш нереально автострадный А-20 есть всего лишь дальнейшее развитие БТ-7М, утяжеленное, с усложненным колесным приводом. Кстати, означенный БТ-7М, дизельный вариант БТ-7, до его принятия на вооружение именовался А-7М или А-8.[83] И где же он автострадный? С какого борта? С какой крыши? А может, с днища? Или где внутри эта его автострадность притаилась? Сидит, понимаешь, до поры, а там как вдарит! Этак из-за угла, чтоб поагрессивнее. У-у-ух, как он их тогда! Аж дух захватывает.