Как выжить женщине в Средневековье. Проклятие Евы, грех выщипывания бровей и спасительное воздержание

В объяснение приемлемости секса в рамках брака средневековые европейцы приводили слова из Первого послания к Коринфянам (7:9): «Но если не [могут] воздержаться, пусть вступают в брак; ибо лучше вступить в брак, нежели разжигаться». Слово «разжигаться» в данном контексте можно истолковать как указание на адский пламень. Если секс греховен, но вы совершенно не можете жить без него, тогда вступайте в брак — и ваши половые сношения будут чисты от греха. С другой стороны, в слове «разжигаться» можно усмотреть и такой смысл, как чрезмерная похоть. Если человек слаб и не в силах устоять перед одолевающими его греховными помыслами о сексе, ему лучше вступить в брак, чем разжигаться и смущаться похотью. Брак даст законный выход плотским страстям и позволит сосредоточиться на разумном и духовном. В этом смысле брак виделся чем- то вроде клапана для стравливания сексуального давления, брак давал человеку необходимый выход для его вожделения, и он мог вести более продуктивную и целенаправленную жизнь.

С богословской точки зрения секс в рамках брака одобрялся, поскольку был прежде всего таинством. По мнению средневековых философов, Бог повелел браку быть. Однако даже если супружеский секс считался приемлемым, на него все равно накладывались определенные ограничения. Женитьба с единственной целью удовлетворять похоть сама по себе считалась грехом. Еще в IV веке один из Отцов Церкви библеист Иероним Стридонский (ок. 342–420) предостерегал христиан, что «мужчина, питающий слишком страстную любовь к своей жене, является прелюбодеем»¹³⁸. В XIV веке канонист Уильям из Пагулы (ум. 1332) смягчил эту позицию, заявив, что для мужчины нормально страстно обожать свою супругу, если желание соития с ней не послужило первейшей причиной того, что он женился на ней¹³⁹

. На чрезмерное половое вожделение всегда смотрели неодобрительно, и Бог все равно проведает, если человек принес священный обет только ради плотских наслаждений.

Даже самому стойкому, не испытывающему особого влечения к супруге христианину дозволялось заниматься сексом, только если он хотел завести детей. В противном случае это расценивалось как попытка хитростью обойти факт греховности секса. Богослов и епископ Парижа Петр Ломбардский (ок. 1096–1160) особо подчеркивал этот момент, констатируя, что «в отсутствие этих благ, а именно супружеской верности и потомства, ничто, как представляется, не убережет соитие от признания его преступлением»¹⁴⁰. Заниматься сексом для того, чтобы зачать ребенка, не было грехом. Однако было необходимо, чтобы в ходе этого процесса супружеская пара получала как можно меньше плотских удовольствий. Будучи неизбежным злом на пути рождения потомства, секс рассматривался исключительно как формальное механическое взаимодействие. Вот как высказал эту мысль Блаженный Августин: «Кто из любителей мудрости и святых радостей, проводящий жизнь свою в супружестве… не согласился бы, чтобы деторождение не сопровождалось подобной похотью…», как это могло бы получаться у Адама с Евой до грехопадения

¹⁴¹.

Получать слишком много удовольствия от секса считалось неправильным, поскольку супруги рисковали отвлечься от своей священной миссии по зачатию детей и пасть жертвой похоти. Если смысл супружеского секса заключался в том, чтобы направлять половые чувства супругов в единственно одобряемое русло, то не стоило заниматься им просто ради удовольствия, потому что это могло лишить зачатие детей чистоты. Иными словами, супругам надлежало избегать всего, что могло усилить сексуальное наслаждение. К такому, по мнению Фомы Аквинского, относились «сладострастные» поцелуи и ласки, которые не были теми действиями, что необходимы для зачатия детей, «поэтому когда целью этих поцелуев и ласк является удовольствие, они суть смертные грехи, и только в таком случае их можно назвать похотливы-ми»¹⁴²

. Далее Августин утверждает, что половой акт можно подразделить на градации от «разумного», сообразованного с его прямой целью, до «чувственного», и последнее делает его греховным.

Другая проблема, связанная с тем, что супруги получают слишком много удовольствия во время секса, заключалась в том, что это поддерживало огонь похоти, который супружеский секс должен был погашать, приводя к деторождению. Иероним Стридонский предупреждал, что избыток секса, доставляющего наслаждение, «мужской дух делает женственным и, кроме страсти, которою страдает, не дает ни о чем думать»¹⁴³. Получается, что слишком большое удовольствие во время секса вызывает эффект, прямо противоположный тому, о котором ратовали в своих трудах богословы. И поэтому настоятельнее всего от супружеских пар требовали, чтобы они старались сдерживать во время секса любовный жар, чтобы после удовлетворения он снова не разгорался.

Практическая сторона секса