Как выжить женщине в Средневековье. Проклятие Евы, грех выщипывания бровей и спасительное воздержание

Точно так же Бурхард Вормсский в своем «Декрете» подталкивает священников на исповеди спрашивать женщин, пользовались ли они страпоном для секса с другой женщиной и применялся ли он к ним. Как за это наказывали? «Покаянием в продолжение пяти лет по законным святым дням». А на женщину, признавшуюся, что она мастурбировала, накладывалось покаяние «в один год по законным святым дням»²¹¹. Для Бурхарда очевидно, что секс между двумя женщинами и секс женщины с самой собой представляют собой грехи одного порядка, однако секс между двумя женщинами, на его взгляд, заслуживал более сурового наказания как грех большей тяжести.

Отнесение лесбийского секса и мастурбации к одной категории, по всей видимости, строилось на представлении, что оба деяния проистекают от чрезмерной сексуальной озабоченности женщин вместе с отсутствием возможности удовлетворять сексуальные желания в браке. Однако лесбийский секс, как и женская мастурбация, в отличие от секса с мужчиной, просто не считались сексом как таковым. Во многих богословских аргументах лесбийский секс преподносился как вопрос злоупотребления сторонними предметами в погоне за сексуальным наслаждением. Архиепископа Реймского Хинкмара (806–882) настораживало введение внутрь объектов, призванных служить заменой пенису²¹². Даже если женщина в этот момент была с партнером, такой секс все равно трактовался как мастурбация и прегрешение против «собственного тела».

Как же тяжело давалось понимание «сольного», равно как и лесбийского секса в системе взглядов, которая определяла секс как соитие разнополой пары, происходящее в миссионерской позе. Альберт Великий, который в своих рассуждениях о женской мастурбации больше упоминал «натирание пальцами», нежели введение внутрь посторонних предметов, и тот настаивал, что во время этого акта девушки «воображают себе укромные части мужчин». Подразумевалось, что если у женщин есть такая возможность, то они всегда предпочтут секс с мужчиной, но в кризисной ситуации обойдутся как смогут. А подразумевало ли это самоудовлетворение или секс с другой женщиной, всякий мог толковать по- своему.

Любовная ворожба

Притом что чрезмерное любострастие женской натуры таило угрозу либо для института брака, либо для здоровья мужчин, либо для здоровья самих женщин, если их похоть не находила выхода, были и те, кого тревожило, как бы повышенная сексуальная озабоченность не толкнула женщин на ворожбу. Бурхард наставлял священников вопрошать всякую женщину, не позволяла ли она себе, дабы сильнее разжечь в супруге любовную страсть, «брать живую рыбу, вкладывать себе во влагалище и держать там, пока рыба не испустит дух, а потом варить или жарить оную рыбу и кормить ею супруга»? За такое прегрешение женщине причитались «два года покаяния в назначенные постные дни»²¹³.

По правде говоря, не очень- то верится, что средневековые женщины действительно засовывали себе во влагалище живую рыбу и по ее издыхании приготовляли из нее кушанье для дорогого муженька. Совсем этого исключить нельзя, но в целом очень маловероятно, чтобы женщины проделывали такое, как бы ни были обделены сексуальной жизнью. Однако реальное положение вещей значило меньше, чем убежденность Бурхарда, что женщины еще и не на такое способны, и его опасения по этому поводу были настолько серьезными, что он предписывал священникам учинять прихожанкам допрос по этому поводу. Пусть женщины настолько охочи до секса, что не преминут удушить рыбку в своих гениталиях, если это сулит им любовные утехи побольше и покачественнее, — с этим еще можно было как- то примириться. Но совсем другое дело, что ради этого они готовы обратиться к темной ворожбе, рискуя погубить свою душу.

Попытки вмешательства в ход вещей явленной вселенной посредством колдовских заклинаний вызывали тревогу у богословов. В целом они полагали, что тот, кто осмелился вмешаться в божественный, то есть естественный порядок мира, не иначе как прибегнул к дьявольским средствам. Они принимали как должное множество природных чудес (например, электрических угрей или магниты), однако им надлежало рассудить, как действует магическое заклинание, и они не жалели чернил на пространные схоластические аргументы, доказывающие или опровергающие, что свершившееся могло быть достигнуто через ангельское заступничество. Крупным переменам по воле божественного провидения приписывали природу чудес, и они не могли свершаться под действием заклинаний. Однако если что- то в естественном ходе вещей менялось, чтобы поспособствовать сексу, сразу возникали подозрения, что это женщины призвали на помощь демонические силы. Сексуальность этих женщин несла угрозу не только их собственным душам, но и душам всех людей, кто состоял с ними в одной общине. В конце концов, силы ада, как во многом и женщины, редко когда удовольствуются достигнутым.