Как взять власть в России?

Родственники помогли А. Ольхину получить разрешение на короткую поездку в Петербург. Петербургский градоначальник докладывал в департамент полиции МВД: «Негласным наблюдением, учрежденным за Ольхиным на время его пребывания в столице, установлены его связи со следующими лицами: редактором газеты «Новости» Нотовичем, инженером Маляевым, доктором истории Семевским, присяжными поверенными Корсаковым и Дорком, коллежским советником Шапировым, отставным поручиком Павленковым, литератором Успенским, учителем Вишневским, полицейским Нелюбовым, мещанином Беклемишевым, купцом Бурцевым, почетным гражданином Рафаловичем, радакторшей Тюфяевой».

Через четырнадцать лет после высылки из Петербурга, в 1892 году, А. Ольхин обратился в МВД с просьбой о разрешении ему постоянно жить в Петербурге и получил ответ, что министр внутренних дел считает это преждевременным. Ему разрешили переехать на жительство в родовое имение, в Белоостров, находящийся в полутора часах езды от Петербурга, а в 1895 году сняли негласный надзор и разрешили жить в столице империи. А. Ольхин, наконец, переехал в Петербург, где через два года умер. О таких, как он, а их было множество, знаменитый Герман Лопатин, продолжатель дела «Народной воли», сказал, что власти слизнули у него жизнь. В 1880-х годах под гласным надзором в Российской империи одновременно находилось около пятидесяти тысяч человек, и более полумиллиона – под негласным. У российской политической полиции всегда было много работы. Например, выяснять, что под псевдонимом В. Перовский А. Ольхин написал следующее стихотворение:

«Снова бой неравный с дикой силой,

Жертвой пал еще один герой.Над его безвременной могилой,На врага сомкнется ль грозный строй?Все ль пойдем под знамя правой мести?

Иль на камень брошено зерно?Нет! На ниве, вольности и честиПлод желанный принесет оно.

Жалкий страх не породит измену.Путь борьба неравна и трудна.Нам уже идет борцы на смену,И победа наша решена».

А. Михайлову удалось вывести из-под удара «Народную волю». На квартире невесты в засаду попал С. Ширяев, не имевший права к ней заходить. Задержанные на квартире А. Квятковского в Лештуковом переулке Н. Морозов и О. Любатович, сумели доказать, что зашли случайно, были помещены под домашний арест и скрылись через второй выход. Больше арестов не было. А. Михайлов сменил народовольцам все квартиры и паспорта, что было практически невозможно после ареста С. Мартыновского с паспортным бюро «Народной воли». С. Кравчинский, рассказывая после 1883 года европейским читателям о деятельности народовольцев, писал об Александре Михайлове:

«В войне с полицией и шпионами «Дворник» обладал обширными сведениями, добытым и путем продолжительного и неутомимого изучения. Он тщательно изучил многих жандармов, полицейских, сыщиков. Шпиона он умел распознать с первого взгляда, часто по совершенно неуловимым признакам». Одновременно с тремя взрывами на железной дороге А. Михайлов, А. Квятковский и С. Халтурин готовили взрыв Зимнего дворца вместе с царем. Михайлову удалось также переправить Л. Гартмана-Сухорукова, хозяина дома с мезонином за границу и о «Народной воли» заговорили в Европе.

Через посольство Зимний дворец потребовал у Франции выдачи Л. Гартмана. Народовольцы имели тесные связи с оппозиционерами во Франции, Германии, Италии, Польше, Румынии, Болгарии, Венгрии, переписывались с К. Марксом и Ф. Энгельсом. Активно действовали в помощь «Народной воли» С. Кравчинский, П. Лавров и другие, русские эмигранты. Дело о выдаче Францией России агенты Исполнительного Комитета Л. Гартмана привлекло колоссальное внимание западноевропейского общества в деятельности революционной партии в Российской империи. «Народная воля» выпустила и распространила прокламацию «Французскому народу от Исполнительного Комитета русской революционной партии»: «Французские граждане! Мы обращаемся ко всей Франции с полной надеждой, что она не допустит свое правительство до по подобного шага. Единственная политика, достойная великого народа, требует, чтобы вы другим желали того же, чего самим себе. Держитесь же этой политики, и свободная Россия, разорвав цепи рабства, явится для Франции более надежным союзником, чем граф Орлов и князь Горчаков. Надеемся, что органы французской прессы дадут место этому заявлению, адресованному ко всей Франции и ко всем, кому дорога свобода, кому ненавистен произвол».