Как взять власть в России?

На запросы множества людей, спрашивавших так, что было нельзя не ответить, прокурор, заведующий арестантскими домами, вынужденно ответил: «Письмо, к нашему величайшему стыду, содержит чистую правду». Тысячи людей в империи с поднимающейся яростью читали речь на суде казненного ни за что Ипполита Мышкина: «Бунт – единственный орган народной гласности! Нас могут пытать, мучить, а мы даже не можем искать правду. Нас лишают даже возможности довести до сведения общества, что на Руси обращаются с политическими преступниками хуже, чем турки с христианами. Это не суд, а пустая комедия, или нечто худшее, более отвратительное, чем дом терпимости. Здесь не может раздаваться правдивая речь. Здесь из подлости, из холопства, из-за чинов торгуют чужой жизнью, истиной и справедливостью!»

В руках у пропагандистов появились кинжалы и револьверы. 23 января 1778 года был объявлен невменяемый приговор на «Процессе 193-х» и на следующий день Вера Засулич стреляла в Ф. Трепова. Революционеры начали убивать наиболее одиозных в обществе представителей императорского режима и своих личных врагов. Зарезавший шефа жандармов Н. Мезенцева С. Кравчинский заявил: «Мы создали над виновниками тех свирепостей, которые совершаются над нами, свой суд – справедливый, как те идеи, которые мы защищаем, и страшный, как те условия, в которые нас поставило само правительство».

Весной 1878 года группа Софьи Перовской неудачно попыталась освободить И. Мышкина. Третье отделение тут же распорядилось, чтобы в дни подобных революционных актов столичные вокзалы блокировали жандармы и полицейские, вместе с дворниками, из домов которых неожиданно выехали жильцы.

В подпольной прокламации Александр Михайлов впервые назвал главного виновника имперских проблем: «За российские порядки должен отвечать тот, кто сам не хочет с кем-либо делить ответственность – самодержавец российский. Убийство самодержавца убьет саму идею самодержавия!» Внутри «Земли и воли» начался теоретический спор о путях достижения цели партии. На слова Николая Морозова «Политическое убийство – осуществление революции в настоящем» Георгий Плеханов ответил: «Цареубийство – вставка трех палочек вместо двух при имени Александр. На кончике кинжала парламент не построить». Большая группа землевольцев не захотела дать всю жизнь реализации своей мечты и решила пойти другим, не социальным, а политическим путем к победе. Появилась новая теория героя и толпы.

Редактор журнала «Отечественные записки» и «Русское богатство», народник и публицист Николай Михайловский разработал теорию, по которой народ – масса, толпа, – сам по себе не делает, не творит историю. Ее двигают отдельные, выдающиеся личности, герои-одиночки, за которыми пассивно следует народ. Идеолог террора против деспотизма в России Николай Морозов заявил: «Сила не в числе, а в героизме!» Дезорганизаторы не захотели ни уступать государственному террору, ни тратить жизнь на создание массовой революционной организации. Они начали готовить восстание, политический переворот в империи. Необходимо было провести съезд революционной партии «Земля и воля», чтобы согласовать планы борьбы и внести изменения в программу организации. «Троглодиты», дезорганизаторы, члены группы «свобода и смерть», «револьверщики», «политики» хотели добиваться от властей гарантий политических и демократических свобод в преобразовании России, созыва Учредительного собрания, введения всеобщего избирательного права, свободы слова, печати, собраний. Террор не рассматривался главным оружием револьверщиков, а только средством мести за убийства товарищей. В течении нескольких месяцев все изменилось.

Найти место для проведения съезда «Земли и воли» было непросто. Полиция с помощью дворников и агентов следила за всеми собраниями людей в ресторанах, кабаках, в имениях, квартирах. Приходил дворник, за ним околоточный пристав, выяснялась цель сбора, переписывались все присутствующие, проверялись документы. Во время очередной профилактической облавы на землевольцев полиция задержала всех людей, находящихся в дешевой гостинице, меблированных комнатах рядом с Невским проспектом Петербурга. Подпольщиков не поймали, но семьдесят петербуржцев, проводивших там время с женщинами легкого поведения, полицейские всю ночь развозили по их семьям, чтобы установить личность. У землевольцев и народовольцев всегда было много помощников, ненавидевших полицию и жандармов.