Как загасить звезду

Некстати сейчас эта размолвка. У него столько проблем! Нет, засело в голове как заноза — ее жалкое лицо, когда он сказал ей про деньги, ее слезы, ее «Уйди!», и мент хитрожопый тут как тут рядом с расстроенной девушкой. Только и ждет небось, чтобы воспользоваться моментом — ее беспомощностью, растерянностью… Абдулов звонил ей позже в больницу — трубку бросила и разговаривать не захотела. Он еще раз и еще набрал ее номер, но мобильник был уже отключен — «абонент находится вне зоны действия». Жаль, жаль, что поссорился с Алинкой, — ему сейчас так необходимы поддержка, сочувствие, крепкий тыл, теплая ручка на плече, преданный взгляд. А лучше, чем у нее, ни у кого это не получается. Нина… Она рядом навсегда, навеки за плечом. Но к преданности жены он привык, ее преданность уже давно, как бы это сказать, его не возбуждает. Не влечет, не притягивает — она стала слишком обыденной, отданной давно и безвозмездно. Такой, как воздух, как вода — дышишь, пьешь и не замечаешь, потому что это будет с тобой бесплатно и всегда, пока ты жив. Кому вздумается любить воздух или воду, которую пьешь? А за одно Алинино, обращенное к нему: «Не волнуйся, любовь моя, все будет хорошо», — он готов отдать что угодно. Ладно, хватит о взбалмошной девчонке. Через пару дней он утрясет свои проблемы — и в больницу, к ее ногам, с букетом красных полутораметровых роз, с такой охапкой, чтобы не помещалась в обхвате. И простит Алинка, куда денется. Сколько ни грусти об Олеге, а он уже не вернется… Глупо, конечно, что он слукавил ей, когда рассказывал про ту «порнушную» пленку, сделанную с участием Алены Соловей. «А как ты хотела? Я — свободный человек. Хочешь, чтобы я давал отчет двадцатилетней любовнице-сопливке? Ерунда! Я — мужик и на все имею право. Забудешь, лапочка. Выбора у тебя нет».

На следующее утро после показа той злосчастной видеопленки в ночном телеэфире все произошло, как и представлял Абдулов. Только хуже. Кечин полчаса орал на него матом у себя в кабинете и не желал слушать никаких объяснений.

— Мозги у тебя куриные, как у бабы! Ты соображал, что делал? Устраивать кобеляж под видеозапись! Любой полудурок смекнул бы, что трахать шлюх лучше без софитов! И групповуху умные люди не устраивают — каждая из телок потом свидетелем может выступить… Какая скрытая камера? Ты мне-то голову не морочь, я как-никак профессионал, четверть века телевидением занимаюсь. По ракурсу, по панораме, да по всему видно, что ты со своими потаскухами снимал этакую любительскую порнушку для внутреннего употребления! Ладно, глупость сделал, так еще допустил, чтобы пленка на сторону ушла! Сколько с нее копий уже сняли, имеешь представление? Ты хоть просекаешь, что цель — не ты, а Огульновский? Что твоя голая задница в эфире по нему бьет в первую очередь, по телеканалу, по нам всем? Ты о товарищах подумал? Судьба канала на волоске висит. После выборов ни одна сука кредит не дает — боятся, выжидают, пока прояснится, как у нас отношения с Кремлем сложатся. На выборах мы не на того поставили… Огульновский контакт пытается наладить с САМИМ — а он у нас, всем известно, чистоплюй, хороший семьянин, мужик с твердыми правилами. А тут твое брюхо со всеми причиндалами крупным планом по телевизору елозит…

Абдулов, покаянно выслушавший всю тираду, попытался вставить слово:

— Я все понимаю. Наверное, я заслужил упреки и даже презрение с вашей стороны. Можете оплевывать меня сколько угодно, хотя, честно говоря, я не понимаю, что такого ужасного я совершил. Я — свободный человек, и я мужчина. Не думаю, что зритель был так уж шокирован происходившим на пленке. Ничего из ряда вон выходящего, сексом все занимаются. Думаю, что мне, как телеведущему, это не повредит, скорее наоборот, только подкинет мою популярность. Ведь о таком — вволю потрахаться с несколькими молодыми девками — в глубине души мечтает каждый зритель. Только не каждый может себе это позволить. Одному жена не дает, другого останавливают закомплексованность и опасения огласки, третьему бабок не хватает. Но сейчас не это главное. Надо думать, что делать, что предпринимать. Нельзя допустить, чтобы пленку прокрутили второй раз. Может, позвонить в «ТВ-ресурс», договориться о выкупе ролика? Огульновский в этом тоже заинтересован…

Кечин смотрел брезгливо.

— Ты хоть подсчитал, во сколько может влететь нам покупка ролика? С какой стати нам тратить такие деньги за твою дурость? И не прикидывайся идиотом. Звонили мы в «ТВ-ресурс»… Им не деньги нужны. Будто не знаешь? Им наш канал опустить нужно. Это давление, это политическая акция, санкционированная на самом верху. Огульновскому недавно предложение сделали — уступить контрольный пакет за долги приближенному к Кремлю банку. Мы прозевали, как они наши долги скупили, причем по дешевке. Еще бы, кто Кремлю отказать сможет? Был шанс договориться, мы с Огульновским и так и сяк администрацию охаживали, уговаривали, убеждали в собственной лояльности. А ты все нам сорвал… Так что жди — Огульновский скоро сам скажет тебе большое спасибо…