Как загасить звезду

— Да вы что! — с трудом заворочал языком Абдулов. — Как я мог сказать! Мне угрожали, меня запугали, мне в то же утро домой звонил Беспанов. Вы знаете, кто такой Беспанов? Эт стршный члавек… Он из меня отбивную сделает! В бетон закатает, в Гудзон с тазом на ногах выкинет! Он — олигарх, коррупционер, глава ОПГ, кровопийца, мафиози… Бабник еще. У него с клыков яд капает… Обратите внимание на фамилию — Беспанов, Бес-панов, Бес Панов, словом, Бес… Вы поняли меня? Он сказал: забудь, что ты ночью моих видел, иначе хуже будет. Вы думаете, я не мучился, не переживал из-за Олежки? Я им дорожил. В нем было что-то непостижимое. Я ему всегда завидовал. Не верите, что я мог завидовать, потому что у меня все есть и нет поводов для зависти? А я завидовал — он меня подавлял своей безмятежностью, независимостью. Он ничего не делал для того, чтобы с ним считались. Но почему-то был значителен сам по себе. Волосы до плеч распустит — Тарзан недоделанный! Девки с ума сходят, а ему по барабану. С ним невозможно было не считаться. Мы несколько раз стояли на грани разрыва, но я не мог его отпустить, не мог с ним расстаться. Не он со мной, он все, что угодно, мог. Я не мог расстаться — с ним. Вот как жизнь развязала… Его убрала и Аленку в мои объятья затолкала окончательно. За что? Я и думать не думал.

— Получается, он за ваши с Беспановым темные дела вслепую своей смертью расплатился… Вы ведь его даже в долю не брали. Совесть не мучит?

— Да я не хотел! Случайно получилось! — удивился Абдулов на эти слова. — Я же не думал, что эти «быки» беспановские, не разобравшись, Олежку в окошко выбросят. Вообще, он был в курсе сюжета, но влезать в схему не хотел. Замараться боялся. А вернее, боялся впасть в зависимость — от меня, от Беспанова, от теневых денег. Ему хватало того, что он у меня в команде зарабатывал, да спонсорских от его пожилых денежных баб-любовниц. Так он мог поплевывать на всех с высокой колокольни…

— Но вы же, — не выдержал Костов, — вы же не могли не понимать, что, если бы не ваше молчание, не было бы дальнейших убийств, не было бы покушения на Алину. Как можно с этим играть?

— Ккие — ик! — икгрушки? — икнул Абдулов. — Я бл в ужсе (Я был в ужасе). Но что я мог сделать? Дусю ужасно жалко, хотя сука она первостатейная оказалась! Честно? Дуся заслужила. Ее не жалко. Ее бог наказал за все ее грехи бесчисленные. Она даже после смерти свой «гостинчик» переслала мне с того света. За что она меня так ненавидела? За что меня все так ненавидят? И Алинка бедная! Это был вообще кошмар, когда я ее у супермаркета на руках держал раненную… Шейка тоненькая, головка о мой рукав бьется. Я думал, она помрет и меня одного оставит. Алинку я собственными руками два раза спас. Второй раз — когда позвонил Беспанову и сказал: оставьте ее в покое, она ни при чем, я ручаюсь… Он понял. Но больше я был, вернее, не был… не в состоянии. На что-либо повлиять. Надо было молчать, сжав зубы. Не надо смотреть на меня с таким презрением. Думаете, мне было легко? Думаете, мне сейчас легко? Да мне, может, Олег каждую ночь снится — выглядывает из-за притолоки, подходит и тянет меня за рукав в слепящий провал балкона. Я упираюсь, цепляюсь за стену, но он тянет с немо… с неимоверной силой. И с жуткой улыбкой. А потом газон, зеленый такой…

— Сейчас я разрыдаюсь, — кивнул Костов. — А Дуся покойная вам не снится? А Яшкин — знакомо вам это имя? Незнакомо? А его между тем тоже убили из-за вас, из-за вашей трусости, жадности, из-за вашего молчания. От вас все пошло. Вы, Аркадий Николаевич, на самом деле настоящий соучастник убийства Лосского и всех последующих убийств, связанных с первым. Вот только статьи на вас в Уголовном кодексе нет. Не придумали. Но налоговая инспекция вами заинтересуется — это я вам обещаю.

Абдулова снова мотнуло в сторону — от возмущения. Ну и наглец этот мент! «Статьи на вас не придумали…» Не зря Абдулов подозревал его в тайной симпатии к Алине. Он еще, пожалуй, наговорит про него девушке всяких гадостей. Алина такая впечатлительная, такая доверчивая… Когда он поправился и принял вертикальное положение, мента рядом уже не было и опять путалась под ногами растрепанная блондинка с акульей улыбкой а-ля Джулия Робертс. Абдулов в ужасе отшатнулся и завертел головой — привиделся ему, что ли, этот опер со своими бреднями?

Абдулов дотянулся до бутылки, налил стопку и механически опрокинул в себя — удовольствия не получил и даже не ощутил никакого вкуса. «Кажется, хватит», — определил он.

Раздался какой-то негромкий мелодичный звук, отдаленно напомнивший Абдулову что-то знакомое. Он повторялся снова и снова — едва уловимый, призрачный, приятный. Сначала он просто слушал, пытаясь понять — не померещилось ли ему? Потом постепенно в голову вплыло осознание: трезвонит его мобильный.