Как загасить звезду

Костов пересекся с журналисткой, когда она почему-то заинтересовалась проблемами борьбы с преступностью. Ирина скрутила его так же, как и всех остальных. Костов, оставшийся к тому времени без жены, сопротивлялся не очень. Не сказать чтобы к Ирине его так уж тянуло — Костов предпочитал женщин душевных, нежных, с теплыми смеющимися глазами. А в Ирине, в ее сексуальной всеядности чувствовалась какая-то ненатуральность, неискренность, фальшь, какое-то лихорадочное напряжение, за которым стоит желание скрыть свои комплексы. Ее глаза, даже когда смеялись, оставались водянисто-холодными, бойкость в общении, характерная для нее, не была окрашена ни обычным человеческим, ни женским обаянием. Удивительно, но Костова не подкупало даже хобби Ирины — готовка и вообще ее страсть к ведению домашнего хозяйства, что, в принципе, всегда подкупает мужчину. Он немного жалел ее — ему казалось, что за ее раскованностью кроется обыкновенное «немодное», несовместимое с феминизмом женское стремление устроить свою судьбу, в котором она боится признаться даже себе. Ирина просто ждет, когда один из любовников разгадает ее тайну и предложит ей замужество. Но любовники — мало кто из мужчин способен подняться до эмпатии, они все зацикленные на себе эгоисты — не предлагали…

Костов, естественно, тоже ей ничего не предлагал, хотя в период их недолгого романа Ирина сблизилась с Юлькой и даже успела немного похозяйничать в его доме… Костов этому не мешал, но не способствовал и не поощрял. Внимание такой женщины ему льстило — красивой, талантливой, известной. Но не более того. Он сразу для себя определил, что такой жены ему ни за какие коврижки не надо. А что касается любовницы, то с Ириной можно поддерживать отношения, размышлял он, но… В конце концов и это «можно» превратилось в «неохота» — наличие других любовников брезгливому Костову претило, даже при том, что и намека на чувства в его отношениях с Ириной не присутствовало.

Расстались они легко, естественно и без скандала — за это в Ирину можно было бы даже влюбиться. Стали созваниваться реже и реже, Ирина ни на чем не настаивала, не досаждала своими звонками — и так постепенно их связь сошла на нет.

И вот сейчас Костову предстояло напомнить о себе бывшей любовнице — выхода не было. Ирина в данном случае была просто незаменима — она всегда была в курсе всех журналистских и околожурналистских пересудов, да и вообще, если честно, страдала самой пошлой женской «болезнью» — любила коллекционировать сплетни, слухи, вплоть до самых пикантных, злословить и перемывать косточки коллегам. Выведывание подробностей личной жизни окружающих не только удовлетворяло ее ненасытное любопытство, но и помогало в карьере, ибо позволяло держать нос по ветру. Ирина всегда знала, кто, с кем, где и при каких обстоятельствах, ну и многое-многое другое.

Костов взял телефонную трубку.

— Слушаю, — раздался через какое-то время знакомый голос.

— Привет. — Костов постарался придать своему голосу максимально сладкую, интригующую интонацию.

— Кто это? — Костов был уверен, что Ирина его узнала. Но ей нужно дать почувствовать мужику, что у занятой журналистки есть заботы поважнее, чем помнить по голосам бывших любовников.

— Вот ты меня уже и не узнаешь… — якобы взгрустнул он.

— Антон, — смягчилась добрая Ирина. — Давненько тебя не было слышно. Что, соскучился?

— Ага, — с готовностью соврал Костов.

Но самое смешное, что Ирина поверила или сделала вид, что поверила. А не исключено, что и вправду поверила. Она была очень высокого мнения о себе и не сомневалась, что расставшиеся с ней мужчины жестоко жалеют об этом.

— Давай встретимся сегодня, — предложил он.

— У тебя или у меня? — тут же пошла в бой Ирина.

— Нет-нет, не спеши, я так не могу, — зажеманился церемонный Костов. — Я человек традиционных взглядов. Давай для начала посидим где-нибудь в кабаке, поговорим по душам. Все-таки давно не виделись, надо снова привыкать друг к другу…

Ирина на другом конце провода глубоко и удрученно вздохнула: она помнила, что Костов и впрямь очень несовременен и без «предварительных игр» — сидения в кабаке, ухаживаний, душевных излияний и прочей чепухи — заниматься любовью не любит.

— Сколько с тобой хлопот… — сказала она. — Ладно, «Москва — Берлин» сегодня в два подходит?

— Вполне, — согласился Костов.

«Удачно, что договорились на сегодня, сразу же все и выясню», — подумал он. Взглянул на часы — до встречи оставалось два часа.