Как жили византийцы

Правда, труд писца-нотария (или грамматика) в канцелярии или у частного лица был далеко не легок и не всегда прибылен. Михаил Пселл пишет об одном нотарии, которого "лучше назвать фракийским бедняком". Сам Пселл в юности служил асикритом — рядовым писцом в дворцовой канцелярии. В шуточной форме в панегирике Константину IX Мономаху (с этого панегирика и началось возвышение Пселла) он описал труд писцов и нравы в канцелярии. Писец трудится от зари до зари, мерзнет в холод, обливается потом в духоту и зной, у него нет времени поднять голову или почесать за ухом. При появлении выгодного вакантного местечка писцы интригуют, наушничают, ссорятся и даже дерутся.

Удачей считалось уже поступление на службу к адвокату-тавуллярию. Однако для этого нужно было выдержать нелегкий экзамен. В сборнике решений Евстафия Ромея рассказывается о судебной волоките, возникшей потому, что писец в слове «Эллада» пропустил букву и ответчик не признал законности документа. Впрочем, и неграмотно написанных официальных актов сохранилось немало.

Простые люди иногда полагали, что обучение музыке и пению важнее обучения грамоте, так как участие в хоре какой-либо церкви города или даже дворца сулит приличное вознаграждение. Многие еретики выступали вообще против обучения грамоте — они называли грамотеев «фарисеями» и избегали их. Но такое отношение к грамотности — редкость. Оно было следствием либо жизненных неудач (грамотность не помогла), либо озлобления угнетенных против чиновников, которые использовали свою грамотность как орудие произвола и насилия. Впрочем, даже философ конца XIII — начала XIV в. Иосиф Ракендит, сам вышедший из бедной семьи, полагал, что простым людям, занятым физическим трудом, изучать науки не только не надо, но и вредно: так вреден сильный огонь для стоящего к нему слишком близко.[2]

Другой писатель — Михаил Аплухир вложил в уста некоего ритора монолог о том, что нет проку от наук: каменотес, грубый сапожник и торгаш, не могущий связать двух слов, живут, не ведая нужды, а ученый мудрец в нищете, так как ум на рынке не продашь. Таких жалоб ученых людей на свою участь сохранилось немало, но несравненно больше принадлежащих им же подлинных панегириков образованию и наукам. Тот же Ракендит, уроженец Итаки, ушел пешком, "одетый в рубище", чтобы пополнить образование у эрудитов столицы.

На положении ученых людей в обществе и на судьбах образования обычно серьезно отражалось отношение к грамотности и образованности правящего василевса. Одним это отношение было при Ираклии, который нередко использовал книги как орудие для избиения провинившегося сановника, другим — при Льве VI и Константине VII, которые не только читали книги, но с охотой сочиняли их сами. Вскоре после Константина VII наступил, видимо, упадок образованности в империи. Василий II не уважал ученость, но (удивительное дело! — восклицал Пселл) множество людей подвизалось на ученом поприще, хотя о деятельности прославленной Магнаврской школы, основанной еще в середине IX в., в источниках того времени нет никаких упоминаний. При Константине IX, по словам Анны, Константинополь "не испытывал недостатка в просвещении и словесности". Михаила VII Дуку даже образованные люди обвиняли в том, что он совсем забросил государственные дела, проводя время в научных беседах с Пселлом. Сомнения вызывают поэтому слова той же Анны, что Алексей I, воцарившийся через три года после низвержения Михаила VII, едва сумел раздуть "тлеющие уголья" погибавших наук. Если это верно, то лишь по отношению к «наукам» божественным. Отец и мать, сообщает Анна, днем и ночью, вместе изучали писание, а императрица читала сочинения отцов церкви и жития даже за завтраком, не в силах оторваться от книги.

Получить хотя бы начальное образование в Византии (научиться читать, считать, немного писать и разбираться в псалтири) было непросто во все времена. Безграмотность в византийской деревне была преобладающей. Немало неграмотных имелось и в городах, встречались они даже среди сановников и полководцев, вышедших из низов и не обучившихся грамоте в детстве. Сохранились документы, под которыми вместо подписи видного представителя власти стоит крест. Константин VII сообщает, что командующий царским флотом, затем ставший императором, Роман I Лакапин (920–944 гг.) был неграмотен.[3]

Прежние начальные школы, содержавшиеся в эллинистическую эпоху в городах и крупных селениях на общественный счет, давно исчезли. Дети из состоятельных и знатных семей получали начальное образование, как упоминалось, преимущественно дома, у наемных воспитателей. Публичные школы были в основном частными и платными.

Обучение детей при церквах и монастырях осуществлялось клириками и монахами и имело целью подготовку кадров низшего духовенства лишь для собственного учреждения.