Как живые. Образы «Площади революции» знакомые и забытые

Изданная четырьмя годами позже, книга Лайонса произвела сильное впечатление на Джорджа Оруэлла. «Как и многие другие,… – пишет он в своей рецензии, – Лайонс постепенно потерял иллюзии, но в отличие от некоторых решил рассказать об этом…» «Система, описанная Лайонсом, – резюмирует Оруэлл, – ничем существенным не отличается от фашизма. Вся реальная власть сконцентрирована в руках двух-трех миллионов человек; городской пролетариат (теоретически – наследник революции) лишен элементарного права забастовки… ГПУ вездесуще; каждый живет в постоянном страхе доноса… „Ликвидация“ кулаков, нэпманов, чудовищные процессы и… дети, которые пишут в газетах: „Я отрекаюсь от своего отца – троцкистской змеи“…»

Из Европы Зара написал последнее, самое короткое, письмо Эмме. Цесарская хранила его четыре года и сожгла в 1937 году, когда потребовалось ее присутствие как понятой во время полуночного обыска квартиры соседа. После этого больше она ничего о Заре не слышала.

Конец красивой жизни

В год отъезда Зары Цесарской запретили сниматься в совместной с Германией и Францией постановке «Братьев Карамазовых», куда ее по согласованию с советским кинематографическим начальством пригласили иностранные продюсеры, назвав единственной кандидатурой на роль Грушеньки. Запретили даже встречаться с французским репортером, пожелавшим выяснить, согласна ли она там сниматься. Эмма не могла не вспомнить обещание Зары помочь сниматься в Голливуде и построить для нее виллу в Калифорнии, на что она, как советская патриотка, никак не могла согласиться. Так она говорила Гелбу, хотя к моменту их встречи ее патриотизм, по его словам, несколько угас.

«Как сказала мне Цесарская, ее судьба после отъезда Виткина дала веские основания сожалеть о решении не ехать в Калифорнию, – рассказывает Гелб. – По сей день она вспоминала последние слова Зары, оказавшиеся пророческими: „Будь осторожна, Эмма!“»

Тем не менее, поначалу все складывалось неплохо. Пусть красивой жизни в Голливуде не получилось, Цесарская вышла замуж за мужчину, обеспечившего ей красивую жизнь в Москве. Макс Станиславский был кадровым чекистом, служившим в экономическом управлении ОГПУ, начальник которого Георгий Прокофьев знал его по совместной службе в 12-й армии. Прокофьев – дворянин, окончивший юридический факультет Киевского университета, занимал немало руководящих должностей, был начальником Управления Беломорстроя, а в 1934 году стал заместителем наркома внутренних дел.

Они жили в четырехкомнатной квартире в Фурманном переулке, рядом с больницей Гельмгольца. Дом в стиле раннего конструктивизма был построен в 1928 году на личные средства членов ЖСК «Основа», одного из первых московских жилищных кооперативов. Спустя 10 лет большинство «застройщиков» были репрессированы.

Квартира была обставлена куда лучше, нежели мог себе в Москве позволить Зара Виткин, у которого, по его словам, «рабочий стол, три стула и моя кровать были единственной мебелью». Помимо квартиры, у них была служебная дача в Малаховке, рядом с дачей Михаила Кольцова. «Однажды, попав домой к Станиславскому, я был поражен невиданно роскошной обстановкой – мебелью, хрусталем», – пишет Михаил Шрейдер в своих мемуарах «НКВД изнутри. Записки чекиста». По его мнению, все это не могло быть приобретено на одну зарплату. Шрейдер объясняет увиденный достаток тем, что Буланов, непосредственный начальник Станиславского, был в особой чести у Ягоды и «хозяйничал в кладовых ОГПУ, где хранились ценности, изъятые у спекулянтов и валютчиков. Часть этих ценностей он раздавал ближайшим своим холуям вроде Макса Станиславского».

Шрейдер мог знать обо всем этом не понаслышке, ему поручалось расследовать хищения в органах ВЧКОГПУ, он разоблачал, так сказать, оборотней в погонах. И оставил после себя уникальные воспоминания, ведь ни один другой чекист из выживших, покрупнее Шрейдера (Судоплатов, Орлов и другие), не решились на описание своей жизни в «органах». В его мемуарах есть рассказ о том, как сотрудники отделения по борьбе с контрабандой Ю. и Ф. привезли Буланову какие-то посылки с контрабандными вещами для высшего начальства и Буланов тут же повесил им на грудь знаки «Почетный чекист».

Павел Буланов – человек известный. Это он зимой 1929 года руководил секретным вывозом находившегося в ссылке в Алма-Ате Л.Д.Троцкого в Одессу и депортацией его на пароходе «Ильич» в Турцию. И о его нечистоплотности тоже известно. О том, что он занимался распределением между руководителями НКВД конфискованных ценностей, узнал Сталин – и якобы распорядился исключить его из партии как «идейно чуждый элемент». Тем не менее, осудили его совсем за другое, он в качестве одного из обвиняемых на Третьем московском процессе был признан виновным в попытке отравить Ежова, назначенного на место его покровителя Ягоды.