Как живые. Образы «Площади революции» знакомые и забытые

А когда остальные члены семьи об этом узнали? Всем внукам Любы я задавал этот вопрос, прямым и внучатым племянникам – никто этого момента не помнит. «Я себя не воспринимаю внучкой матроса Железняка», – сказал мне единственная дочь Юрия Викторовича. Отец никогда не говорил на эту тему, хотя впервые она услышала о Железнякове (как о деде) от кого-то в семье в конце 1950-х. Это было, когда они еще жили в тех же двух комнатах в Мажоровом переулке. В тесноте, вместе с бабушкой (она вернулась в 1954-м, и ее больше не трогали) и ее повзрослевшими детьми. Еще она помнит, как часто у них останавливались на ночлег друзья отца – фронтовики, они спали в их единственной комнате за занавеской. Бабушка спала на досках, еще до войны получила травму, вырос горбик, внук Саша помогал ей надевать корсет. Я с ним тоже разговаривал, он вспомнил, как его в детстве поразило то, что бабушка видела, и не раз, Ленина. В столовой Смольного обедала от него через стол. Сохранилась справка: «Альтшуль Л.А. с 8 ноября 1917 работала в Смольном, в справочном отделе».

Начала она что-то о себе рассказывать только в 1960-е, прежде считала это опасным. В самом конце 1950-х годов, уже в оттепель, к ней пришел и в присутствии сына взял интервью журналист Евгений Мар, автор книги «В гостях у Ленина» и «документальных рассказов о героях-тружениках первых пятилеток, о великих стройках нашего времени». Он занимался подготовкой первого (и, как оказалось, последнего) сборника воспоминаний об Анатолии Железнякове[45]

. С ним поделились рассказами те немногие из знавших «матроса-партизана», кто были к тому моменту живы – его сестра Александра, Николай Хохрин, Елена Винда и Любовь Абрамовна. Опубликованные тексты, понятно, носят парадный характер, и все же что-то можно оттуда почерпнуть. Там же – отрывки из дневника Железнякова, хранившегося у вдовы лидера Рабочего союза анархистов Петрова-Павлова, правда, они обрываются на Февральской революции. Может, он продолжал вести дневник и позже, и когда-нибудь его обнаружат?

Евгений Мар сказал тогда Юрию Альтшулю: «Железняков канонизирован, и в отступление канона о нем никто никогда не напишет». Вероятно, именно тогда он и решил, что когда-нибудь сам напишет правдивую историю жизни отца. Ему удалось реализовать свой замысел в 1993 году.

Суд

К сорокалетию Великого Октября о Железнякове вспомнили советские пропагандисты. Объявилась и объявила себя настоящей вдовой героя Елена Винда. Та, которую Юрий Альтшуль называл с присущей ему прямотой «походно-полевой женой». Матрос Железняк и вправду свои отношения с ней (как и с Любой) не оформлял, но в то время это было не очень-то принято. Правда, захотел бы – мог оформить. 25 марта 1918 года в газете «Правда» было опубликована информация о браке Александры Коллонтай и Павла Дыбенко. Ее инициатором якобы был сам Ленин: он счел важным открыть первую советскую книгу актов гражданского состояния записью об их регистрации.

«Жёны бойцов Красной армии получали пайки, и Алёша решил меня узаконить, – вспоминает Улановская. – Железняков выдал мне справку, что такая-то является женой бойца бронепоезда имени Худякова».

Такой справки у Елены Винды не было. Тогда она решила через суд стать официальной вдовой героя, пусть и спустя 40 лет после его гибели.

Правда, и мать Железняка (к тому времени Марии Павловны уже не было в живых), и его сестра Александра Григорьевна считали его женой Любу, верили, что она растит их наследника. Юрий помнил прикосновение рук Александры Григорьевны (свои ее звали Саня), не раз его обнимавших. Саня в свидетели не пошла, как Винда ее ни уговаривала. Тогда истица отправилась к Любе.

Положение вдовы матроса Железняка сулило немалые дивиденды. Возможно, Винду вдохновлял пример Фрумы Ефимовны Ростовой-Щорс, в прошлом Хайкиной. Той самой Хайкиной, с которой столкнулись Тэффи с Аверченко, Ростова – это была ее партийная кличка.

Дважды ее жизнь сделала крутой поворот. Первый раз – в 1917 году, второй – в 1919-м. «Скучна безобразной скукой была твоя жизнь, – писала о ней Надежда Тэффи. – Никуда не ушагала бы ты на своих коротких ногах. Для трудной дороги человеческого счастья нужны ноги подлиннее… Дотянула, дотосковала лет до тридцати, а там, пожалуй, повесилась бы на каких-нибудь старых подтяжках или отравилась бы ваксой – такова песнь твоей жизни. И вот какой роскошный пир приготовила для тебя судьба! Напилась ты терпкого, теплого, человеческого вина досыта, допьяна».

После гибели Щорса она, как и Винда, сопровождала гроб с телом мужа, только не в Москву, а в Самару. Но на этом сходство между ними заканчивалось. Спустя полгода после гибели Щорса (август 1919 года) у нее от него родилась дочь Валентина. «Данных о регистрации брака с Щорсом не имеется», – написано о ней в Википедии. Тем не менее, она до самой смерти в 1977 году «работала» вдовой Щорса. Да так вжилась в эту роль, что давала советы художникам, композиторам и самому Довженко – как тот должен изобразить ее мужа в своем знаменитом фильме, выступала перед молодежью с рассказами о героизме.