Как жизнь, Семен?

— Что? — удивилась мать.

— Ну да, — быстро стал объяснять Санька, — У меня особая болезнь, как у Серафима Павлыча, бухгалтера. Он, когда мигренью болеет, на работу не ходит. И я не могу идти к тетке Марье…

Мать всплеснула руками.

— Вон что! Потерпи, сейчас я принесу лекарство.

Санька незаметно ухмыльнулся, а мать ушла. Вернулась она быстро. В руках, кроме можжухового веника, ничего больше не было.

— Ой, ой! — закричал Санька, мигом выпрыгивая из-под одеяла. — Пойду к тетке Марье. Только не надо!

— То-то, — удовлетворенно сказала мать. — Не забудь, где ключ лежит.

В следующую минуту он уже бежал по улице. Тропка после вчерашней оттепели обледенела и стала скользкой. Санька прокатился раз — понравилось, прокатился второй — здорово! Теперь уж было не до тетки Марьи. Санька катался и катался.

Вот он разбежался изо всех сил и… упал. Когда поднялся, вспомнил, куда послан. «Тетка Марья, — громко запел он, — ключи от кормокухни лежат…» А в каком же пролете и на какой полке лежит ключ? Внутри у Саньки похолодело: забыл! «Допустим так, — стал он вспоминать. — Это лево, это право. Где-то здесь должен лежать ключ. Ну конечно! Лежит в левом пролете на правой полке».

Санька уже хотел бежать, но вдруг засомневался: а не наоборот?

Он подумал, подумал и побрел домой.

Мать встретила его ласково.

— Какой ты у меня умница! — сказала она. — Садись скорее за стол. Заждались блины-то.

— Мам, — сказал Санька, — ключ где лежит, как ты мне сказала?

— Ох, горе ты мое! — простонала мать. — Дождалась помощничка! Да что же это такое, люди добрые!

— Я забыл, мама! Может, я бы и не забыл, а как упал — забыл… Ты скажи, я теперь быстро…

— Нет уж, поздно! Я и сама теперь освободилась.

Она ушла, а Санька сел завтракать. Поел и вспомнил: ключи лежат в левом пролете на правой полке.

Встреча гостей

Что за прелесть получился грузовик у Андрейки-конструктора! С широким кузовом, круглой кабиной, колеса выпилены из кругляша и отшлифованы стеклышком. Заведешь резинку — и он с грохотом катится по полу. Санька и Вадим, как увидели грузовик, вздохнули в восхищении, глаз оторвать не могут. Вадим попытался выменять его на что-нибудь, лыжи предлагал, но Андрейка отказался, сказал, что грузовик скоро повезут в город на выставку.

В мастерской, куда ребят пустили без труда, детдомовцы выпиливали дощечки, остругивали их рубанком, а двое самых взрослых сколачивали из этих дощечек птичьи домики.

Вадим тоже стал выпиливать. Санька поддерживал дощечку и завидовал. Он раз попробовал, но пила вдруг так запрыгала в руках, что пришлось ее положить на место.

Когда наработались досыта, детдомовцы повели их в пионерскую комнату, где висело красное знамя, а на столах разложены были красивые журналы и настольные игры. За одним из столов два детдомовца играли в шахматы. Санька стал «болеть» за того, кто играл черными фигурами, потому что ему сразу стало ясно, что черные выигрывают. Вадим встал по ту сторону стола, ему показалось, что должны победить белые.

Белым приходилось туго, и Санька торжествовал, ехидно поглядывая на Вадима. Но тот не обращал на него никакого внимания, затаив дыхание, следил за игрой. Когда на доске остались только два короля, и черный конь, стало понятно, что ничья. Санька посожалел, но расстраиваться не стал: ничья, значит, никому не обидно.

Поздно возвращались они в тот день из детского дома, распевали во все горло самую лучшую песню на свете:

Хорошо, пришла весна!Гостей встретим!Им построим домики!Ура-а, весна!

С тех пор, как только детдомовцы из школы идут, Санька и Вадим вместе с ними прямо в мастерскую. Так им полюбилось бывать там, что сами не понимали: как до этого могли жить?

Однажды, только они собрались в детский дом, матери им навстречу, обе сердитые, подходят потихоньку и совещаются:

— Сейчас выведем их на чистую воду, — говорит Санькина мать.

— Обязательно выведем, — подтвердила мать Вадима. — Как думаешь, сразу отстегаем, чтоб знали, или подождем немного?

— Подождем, может, сами расскажут… Бывало, и рассказывали…

Ребята притихли. Стали вспоминать, в чем провинились. Три дня назад Вадим блюдце разбил, так это не ново, при матери было дело. Вадиму тогда же за блюдце досталось. Вчера коту ошейник привязал, так это тоже не ново. Кот катался, катался по полу, потом вскочил на печку, а там мать спала — разбудил. Мать обозвала Вадима «мучителем», этим все и кончилось. А может, про мед узнала? Но Санька и Вадим всего по ложечке съели, в банке и не убыло.

— Я ничего не знаю, — решительно сказал Вадим и воинственно шмыгнул носом.

— И я ничего не знаю, — сказал Санька.

А матери переглядываются.

— Конечно, озорничать ходят, — уверяет Санькина мать. — Им же больше ничего не придумать… Бестолковыши, чего с них взять.