Как зовут четверку «Битлз»?

— Итак, вы, природовед Кройку, изучаете «природные среды», а если конкретно — Владию. — Он откинулся на спинку стула, издавшего долгий скрип, почти стон, ему нравилось сидеть вот так, развалясь, у пятнистой стены, чувствуя вокруг себя лето и поле, он глубоко втянул в ноздри запах старого дерева, легкий душок формалина и томно взглянул на Кройку. У него было какое-то особое ощущение, что он пребывает где-то над

всем здесь сущим, бытующим, пахнущим,

над

или, лучше сказать, вне данной «природной среды», что давало ему право смотреть несколько иронически и даже снисходительно на этого учителишку, на него, и на его дом, и на его коллекцию, а больше всего его смешил страх этого человека, похожий на панику, захлестывающую норы полевых мышей и кротов незадолго до настоящего наводнения. Страх, напавший на Кройку в здании школы, в учительской, больше подходящей под танцульки для подростков, вероятно, был просто грубой, неконтролируемой производной от его жизни здесь, в этой огромной, забранной виноградом клетке, в которой только сторонний взгляд увидел бы благоухание, прелесть, тихую грусть — такой она и должна была представать взгляду когда-то из стрельчатых окон виллы «Катерина», огромная клетка с серебряной решеткой, Владия.

Кройку пытливо взглянул на него, как если бы ставил под сомнение его искренность, но сказал, что нуждается в участии: ситуация такова, что ему, человеку пауки, не с кем общаться уже довольно долгое время, может быть, конечно, у него завышенные требования и когда-нибудь это пройдет, но он убежден, что перед ним тоже человек науки… Викол Антим отметил уклончивость его выражений, что-то раздражающее было в поведении Кройку, и, в конце концов, он хотел узнать подробности об этом мирке, о Владии. Говорят намеками — и этот, и инженер Башалига — и дразнят любопытство, точно так же, как насекомые на стендах — особенно теперь, когда ясно, что маленькому учителю есть что скрывать. Но он счел нужным промолчать, по-прежнему разглядывая крылышки и пыльцу бабочек за тщательно, до блеска вычищенными стеклами, будучи уверен, что Кройку не удержится и разговорится сам, слишком велик соблазн, слишком, похоже, уникален для него факт их встречи.