Как зовут вашего бога? Великие аферы XX века

У Джона был греческий приятель по имени Питер Графиадис, который занимался кинопрокатным бизнесом. Однажды он радостно вбежал в дом и сообщил, что в городишке по соседству — Каудерспорте — продается кинотеатр. «Это большая удача! — убеждал Питер. — Другой такой возможности не представится». Джон вспомнил о нереализованной мечте своего отца и «взял на себя».

История с приобретением полуразвалившегося кинотеатра в Каудерспорте показательна, поскольку приоткрывает завесу над главным секретом успеха Джона Ригаса: умением пускаться в невообразимые авантюры, в которых риск перевешивает не только здравый смысл, но и самые смелые ожидания прибыли. В данном случае не было ни одного аргумента в пользу того, чтобы браться за совершенно неведомый бизнес. Зато было множество против:

— цена — 72 тысячи долларов — не лезла ни в какие ворота, и единственным ее оправданием служил тот факт, что сделку рекомендовал близкий приятель (если читатель покупал когда-нибудь что-нибудь у своих друзей, он поймет, о чем речь);

— серьезных сбережений у Ригасов не было, поэтому сделку пришлось финансировать на стороне. Отец выделил Джону 5 тысяч, еще 20 насобирали у греческих друзей, и, поскольку все банки с места дали от ворот поворот, недостающие деньги ссудил сам продавец, взяв кинотеатр под залог;

— в Каудерспорте было два с половиной обитателя, поэтому ни о каком серьезном обороте мечтать не приходилось;

— и самое главное: уже вовсю шла экспансия телевидения, которая грозила в ближайшем будущем похоронить кинотеатры как идею.

Джон Ригас взвесил все «против» («за», как читатель понял, не было) и решил: рискну! Поначалу приходилось каждый день кататься из Уэллсвилля в Каудерспорт и обратно: утром Джон трудился в ресторане, а по вечерам крутил киношку, исполняя роль человека-оркестра: сам продавал билеты, сам готовил поп-корн, сам заправлял фильм в проектор и работал киномехаником. Когда силы были на исходе, Джон ночевал прямо в зале.

Сказать, что дела шли ни шатко, ни валко, значит не сказать ничего. Дела не шли никак. Каудерспорт был невиданным захолустьем, мимо которого прошли все достижения цивилизации и плоды экономического бума. Любимая поговорка местных жителей: «Каудерспорт никогда не переживал Великую Депрессию, потому что до нее мы не знали никакой Эпохи Всеобщего Процветания».

Но Джон Ригас был упрямым человеком. Он женился на бедной учительнице английского языка по имени Дорис и перебрался на постоянное место жительства в Каудерспорт. Местные восприняли появление настырного косоглазого грека в штыки. Он буквально всех достал своим упорным желанием делать бизнес там, где это принципиально не делается. Джон не сдавался. Дошло до того, что после сеанса владелец кинотеатра отлавливал посетителей на улице и навязывал им дискуссии о просмотренной картине. На главной улице Джон заговаривал с каждым встречным о семье и здоровье детей. Даже стал посещать епископальную церковь, хотя крестился в греческой православной. Поначалу все думали: «Втирается в доверие». Потом привыкли. Теплых чувств, однако, так и не возникло: «Меня не приняли в этом городе, — жаловался Джон своему другу. — Ни разу даже не выбрали в школьный совет!»

Другой бы плюнул, свернул лавочку и подался в лучшие края. Но только не Ригас! Неприятие общины лишь усиливало его желание добиться успеха. Прорыв случился через два года — в 1952-м Джон приобрел у регионального оператора франшизу на проводку кабельного телевидения в Каудерспорте. Согласно информации Национального музея кабельной индустрии, в то время во всей Америке было только 60 кабельных систем. Ригас попал в самое яблочко.

Через четыре года вместе с братом Константином (все вокруг звали его Гас, потому что не могли выговорить полное имя) Джон провел кабельное телевидение и в родном Уэллсвилле. Дело пошло. К середине 60-х Ригас построил большой дом, возвышающийся на холме прямо над Каудерспортом: маленький человечек брал реванш над недружелюбным городком. Дом был огромным, с бассейном и садом, что, впрочем, соответствовало запросам разросшегося семейства: Дорис и Джон растили троих сыновей и дочь. Пришло и столь долгожданное признание со стороны аборигенов: Ригаса избрали в совет не то что школы, а даже местного банка.