Какое горчайшее счастье…

«Здесь, среди вас, товарищи…»

Здесь, среди вас, товарищи,Есть паренёк сероглазый.Ценитель вроде не строгийИ человек неплохой,Но мне почему-то стыдноПри нём о себе рассказывать,Читать свою биографию,Сотканную из стихов.Он на работу ходитВ старом морском бушлате,Он со мной очень вежлив,Но я почему-то жду –Вот подойдётИ строгоСпросит меня:– Где была ты,

Что ты на свете виделаНа двадцать первом году?Без кругосветных рейсовКак ты живёшь на свете?Без комсомольских строек –Как же ты можешь жить?Видела ты, как волныШвыряет на палубу ветер,Слышала, как арматураПод верхолазом дрожит?Да, в кругосветных рейсахЯ не была ни разу.Дело любимое держитВ рокоте мерном цехов!Так почему же стыдно,Стыдно при нём рассказыватьНехитрую биографию,Сотканную из стихов…

Обида

Человека обиделиСловом, небрежно сказанным.Он одевался медленно,Долго свой шарф завязывал,Потом постоял у двери,Поднял воротник пальто…Он ждал, он ещё не верил,Что не окликнет никто!Человека обидели,Рядом молча стоялиЛюди, которых долго онСвоими считал друзьями,Люди, добрые с виду,Славные все на вид…И это была обидаБольней всех других обид.

Все – и эта девчонка.Он ждал – хоть слово скажи!Он вышел на лестницу,ТоннамиНа плечи легли этажи.Он нёс их вниз еле-еле,Был долог и труден путь…А в комнате люди не смелиДруг другу в глаза взглянуть.

Чешское стекло

В море света и тени,Сверкающего стеклаЖенщина по ступенямСлепого мужчину ввела.Зал был не очень светел,Смешались они с толпой,И просто никто не заметил,Не понял, что он слепой.

Дышало стекло, игралоГранью своей любой,И восхищенье по заламБродило вместе с толпой.И эти вдвоём бродилиВ тесном людском кольце,И восхищенье светилосьНа тонком его лице…Это сияние света –Доверишь каким словам,Чтоб он почувствовал это,Словно увидел сам,Чтоб он угадал, заметилЖивую душу стекла?Никто не сумел бы на свете…А женщина эта смогла.

«Был в стране осенний день погожий…»