Какое надувательство!

— Насколько я понимаю, вы получили мое сообщение?

— Так точно, сэр. Комнату вам приготовили еще утром. Однако я не был осведомлен… то есть я не припоминаю, чтобы меня информировали… что с вами прибудет… — Он сухо откашлялся и облизал губы, — …спутница.

Родди сел на кровати.

— Это мисс Бартон, Гимор, молодая художница, которую, как я надеюсь, в ближайшем будущем мне выпадет честь профессионально представлять. Она останется на день или два. Я подумал, что в этой комнате ей будет удобнее всего.

— Как пожелаете, сэр. Я спущусь и отдам распоряжения кухарке, чтобы ужин подавали на четыре персоны.

— Четыре? Почему — кто еще приезжает?

— Сегодня днем я получил телефонограмму, сэр, от мисс Хилари. Судя по всему, она прилетает вечером и также намеревается прибыть в сопровождении… — Он снова прочистил горло и облизал морщинистые уголки рта, — …спутника.

— Понятно. — Казалось, Родди не очень доволен известием. — Ну, в таком случае нас, разумеется, будет пятеро. Я полагаю, отец отужинает с нами?

— Боюсь, что нет, сэр. Днем ваш отец перенес легкий несчастный случай и уже отправился на покой. Врач порекомендовал ему сегодня больше не утомлять себя.

— Несчастный случай? Что за несчастный случай?

— Весьма прискорбное происшествие, сэр. Целиком и полностью по моей вине. Я вывозил его на дневной моцион и — самым непростительным образом — потерял управление его креслом, отчего оно понеслось до самого подножия холма, где и разбилось. О курятник.

— Господи, а… травмы?..

— Одной курице снесло голову, сэр.

Родди пристально посмотрел на него, словно желая удостовериться, что это не шутка.

— Хорошо, Гимор, — наконец произнес он. — Я уверен, что мисс Бартон захочется немного отдохнуть с дороги. Ступайте скажите кухарке, что к ужину нас будет четверо.

— Будет исполнено, сэр, — ответил дворецкий, шаркая к двери.

— А что на ужин, кстати?

— Курица, — не оборачиваясь, ответил он. Фиби и Родди снова остались одни. Повисла неловкая пауза, затем со смущенным хохотком Родди выдавил:

— Его в самом деле уже давно пора выгнать на вольные хлеба. Я вот только не знаю, кого еще они найдут приглядывать за таким местом.

— Мне стоит осмотреть вашего отца, как вы считаете? Я, наверное, смогу что-то сделать.

— Нет-нет, об этом врач наверняка уже позаботился. Лучше не вмешиваться.

— Ваш дворецкий, кажется, сильно хромает.

— Да, бедолага. — Родди поднялся с кровати и принялся бесцельно расхаживать по комнате. — Уже лет десять — пятнадцать, здесь тогда еще жил мой дядя Лоренс. В то время им не давали покоя браконьеры, поэтому повсюду установили капканы. И похоже, старина Гимор сам в один попался, — насколько я понимаю, поздно вечером. А нашли беднягу только утром, — должно быть, от боли он потерял сознание. После того случая, видать, и стал прикладываться к бутылке. Говорят даже, от этого… понимаете, да? он немного повредился. Умом, я имею в виду. Стал таким странноватым.

Фиби ничего не ответила.

— Я ведь предупреждал вас, что это за место.

— К ужину я должна переодеться? — спросила она.

— Да боже упаси. Только не ради меня и уж точно — не ради моей дорогой сестрицы и ее так называемого спутника. Хорошо, что вспомнил, кстати, — надо бы спуститься и выставить им посадочные огни. Гимор наверняка забыл. Давайте я зайду за вами минут через десять и покажу усадьбу, пока совсем не стемнело?

— А как же ваш отец?

В улыбке Родди не отразилось ничего.

— А что мой отец?

* * *

Спустились сумерки. Родди и Фиби стояли на террасе, выходящей на ледниковое озеро Кавендиш, и пили «шато-латиф» 1970 года, только что поднятое из винного погреба. Они бегло осмотрели дом, во время экскурсии Родди пресыщенно блистал познаниями об ионических колоннах и трехцентровых арках, а Фиби должным образом восторгалась кирпичными ромбовидными орнаментами, ключами сводов и прихотливой резьбой пазух. Теперь же у Родди на уме, казалось, было что-то иное. Пока Фиби не отрываясь смотрела на параллельные цепочки посадочных огней, протянувшиеся через все озеро и сходившиеся, судя по всему, только на противоположном берегу, Родди не сводил глаз с ее профиля. Фиби предвидела: сейчас он скажет что-то неприятное, и мысленно готовилась.

— Вы очень красивы, — наконец произнес он.

— Я не совсем понимаю, — ответила она — медленно и не без легкой улыбки, — какое это имеет значение.

— Именно поэтому вы здесь, и сами это знаете. — Родди придвинулся к ней на несколько дюймов. — У меня есть двоюродный брат, его зовут Томас. Намного меня старше — ему уже под семьдесят, наверное. Довольно влиятелен в городе. Так вот, когда он был моложе — в конце пятидесятых, начале шестидесятых, — он финансировал некоторые кинокомпании и так познакомился со многими людьми в этом бизнесе. Постоянно отирался на студиях и так далее.

— К чему вы мне это рассказываете?

— Погодите, я еще не договорил. Видите ли, мне в то время было лет восемь-девять, и Томас… понимаете, Томас был… ну, тем еще парнем. Изрядным повесой, в общем. И он приносил мне фотографии.

— Фотографии?