Какого цвета убийство?

– Странно, что вам не дают больше ресурсов, ведь деньги в бюджете наверняка есть, – произнес он, оглядевшись.

Заведующая кивнула.

– Муниципалитет каждый год все сокращает и сокращает нам выплаты. Расписание все плотнее, перерывы короче, финансовых возможностей меньше. Снижают налоги, но и заставляют нас работать больше. Девочки просто не выдерживают. Без конца сидят на больничном.

– И каждый раз страдают дети, – проговорил Алекс.

Моника закивала и снова стала заламывать руки.

– Остается только удивляться, как ваш коллектив с этим справляется.

– Мы стараемся держаться вместе и поддерживать друг друга, – ответила она. – Каждое утро я собираю всех воспитателей, чтобы настроить их на боевой лад.

– Все встречаются утром, чтобы поговорить?

– Это очень важно! Если не говорить друг с другом, не делиться, то совсем худо.

– Грустно, что все пошло таким путем… – Алекс покачал головой. – Стресс. Нервы. Нехватка времени и денег. Очень вам сочувствую, Моника.

Глядя в пол, он стал выжидать – несмотря на шум с улицы, комнату наполнила тишина. Прошло двадцать секунд. Он поднял глаза, кивнул ей.

– Когда я начинала здесь, времени у нас было предостаточно. Тогда детей в группах было в два раза меньше, а нас, сотрудников, больше. И знаете, все начиналось так радужно. Я очень люблю детей.

Алекс кивнул.

Он услышал, как Нина заерзала на стуле, но не мог допустить, чтобы она нарушила наметившуюся позитивную тенденцию. Улыбнулся так мягко, как только мог.

– Давно вы здесь?

– С восьмидесятого. Пришла сразу после гимназии. Некоторые нынешние родители сами ходили ко мне в группу, когда были маленькими. Так удивительно примечать, как детки на них похожи…

Они поговорили о том, как трудно работать в нынешних условиях. Он спросил, что она делает, чтобы расслабиться. Монике нравилось бывать дома – ухаживать за садом и сидеть по вечерам на террасе со своим мужем. Рагнар раньше времени вышел на пенсию – надорвал спину на стройке. Взрослых детей Моники и Рагнара зовут Сара и Андреас, и они замечательные ребята. Правда, сейчас Сара забеременела, так что, вероятно, ее учебу в университете придется отложить. Пока еще не все решено.

– Моника, – произнес Алекс и осторожно положил ладонь ей на руку. – Учитывая, сколько забот лежит на ваших плечах, ничего удивительного, что за всем не уследишь.

Заведующая вздохнула и активно закивала.

– Так что, если вы не знаете, почему Юханны Хельмарк не было несколько дней, в этом нет ничего постыдного. – Алекс развел руками и пожал плечами, доверительно улыбнувшись. Теперь нужно быть осторожнее в высказываниях.

– С ней все всегда так по-разному, – не сразу ответила Моника.

– Что вы имеете в виду?

Моника подалась вперед, и Алекс убрал руку.

– Когда ее приводит мама, вся одежда надета как надо, девочка опрятная, и я всегда узнаю́, если что-то не так.

– Например?

– Например, что она плакала утром из-за потерянной игрушки, или что у нее накануне вечером болел живот.

Нина вставила:

– А когда ее приводит папа?

Заведующая поспешно бросила взгляд на Нину, которая за последние двадцать минут не произнесла ни слова. Кажется, она успела забыть о ее существовании. Но надо отдать должное инспектору Мандер – грозный тон она сменила на сочувствующий. Молодец.

– Фредрик очень милый. Юханна обожает отца. Он шутит с ней, всегда умеет привести ее в отличное настроение…

Алекс широко улыбнулся.

– Фредрик – чудесный парень. Он любого может развеселить.

Моника покраснела и добавила:

– Он не очень помнит, как меня зовут. Но все равно весьма приятный молодой человек… Иногда… В последнее время он явно пребывал в стрессе. Наверное, у него очень много забот. Знали бы вы, как некоторые родители спешат по утрам. Я говорю им, что дети будут маленькими только раз в жизни, – но они буквально выбрасывают их на ходу из машины. Некоторые даже до двери их не провожают. А Фредрик провожает.

– Но иногда Юханна странно одета, когда ее приводит отец?

– Бывает, на улице десять градусов, а она в футболке. Порой я даже задаюсь вопросом, накормили ли ее завтраком. Волосы не причесаны, ручки грязные. Такой заморыш.

– Вы говорили с Фредриком об этом?

Она склонила голову.

– Это непросто.

Теперь настала очередь Алекса кивать. Конечно же, трудно критиковать других людей. Особенно когда ты – «зеленый». Ладно, стало быть, папаша Хельмарк иногда проявлял небрежность в отношении дочери… Впрочем, в этом он совсем не одинок.

– Давайте вернемся ко дню, когда Юханна последний раз была в детском саду.

Заведующая начала сжимать и тереть ладони, словно вдруг замерзла, но все-таки уже была готова рассказывать.

– Уже сидя в машине, она помахала Лизе, – ответила Моника. – Ее забирал мужчина лет сорока.

– Лиза? Одна из временных сотрудниц?

Заведующая кивнула.

– Она проработала у нас всего дня четыре. А потом тоже заболела.

– А что сказал тот мужчина, который ее забрал?

– Не знаю. Лиза ничего о нем не говорила, – тихо призналась Моника, глядя на Алекса с извиняющимся видом.

Он услышал, как у него за спиной зашуршал по бумаге карандаш.

– На какой он был машине? – спросил он.