Калейдоскоп душ. Художественная философия

Но гомерическим смехом это вряд ли можно было назвать, скорее, напоминало блеянье барана. При этом его узкий лоб смешно морщился, а маленькие поросячьи глазки казались ещё меньше. Однако, как бы этого ни хотелось, потешным его лицо назвать было нельзя. Лишённые изящества грубые линии находились так далеки от благообразия, а взгляд напоминал два пистолетных дула – чёрные и пустые. Всё это у любого интеллигентного человека вызывало отталкивающее чувство, граничащее со страхом, а хороший физиогномист увидел бы либо простенького агрессивного мужичка, годного разве что топором или кувалдой махать, либо бандита, кем он, в общем-то, и являлся.

– Короче, бабло сейчас есть, и на пару месяцев мне его хватит. Отдыхать буду, расслабляться, б… Ну а ты как, Пархом?

На другой стороне «трубки» Толяну отвечал мужчина с заднего сидения, мчавшегося на огромной скорости чёрного «Гелендвагена». Он имел скуластое лицо правильной формы и жёсткий взгляд, одет был в солидный дорогой костюм. Внешний вид мужчины и то, как он отвечал, вызывало некоторый диссонанс:

– Отлично. Слышь, Толян, бросай фигней заниматься, есть тема поважнее, твоя помощь нужна. Моей фирме мешает один чел, мать его. Он производственник, белый бизнес. Завод у него большой, клепает детали для станков, радиодетали… В общем, мне нужен контрольный пакет акций его конторы. Ты должен заставить тебе его продать. А я потом его завод разделю по цехам, каждый из них продам чёрным налом, бабло переведу через Серегин банк в офшоры, а контору объявлю банкротом, ну а потом… в общем, это тебе уже знать не обязательно.

– А что такое офшоры?

Пархом презрительно ухмыльнулся в трубку. Лицо его на секунду приобрело звериный оскал, только с какой-то детской простотой и непосредственностью, как будто Сатане, сидящем в нём, стало смешно и он высунулся посмотреть, кто же его так смешит. Но уже через секунду маска благопристойного, можно даже сказать, интеллигентного человека, вновь крепко держалась на своём хозяине.

– А тебе не один хрен? Всё равно ни черта не поймёшь своей башкой. Я деньги на этом подниму реальные.

Посмотрев на Толяна, было видно, что тот совсем не обиделся. То ли он привык к хамству, то ли слова сии для него и хамством-то не были, а так, мягкой журбой.

– Слушай, Пархом, а ты ведь неделю назад какую-то сделку крупную провёл. Тебе че, бабла мало? Давай лучше сейчас в баню с девками!

– Послушай, дружок, для меня зарабатывание денег – это спорт, риск, адреналин. Только в этом удовольствие. А сами деньги мне особо и не нужны. Ну, это как для тебя разница два раза штангу выжать или десять. Десять лучше, чем два – чувствуешь, что можешь. Ну а потом после окончания дела, само собой, приедешь ко мне на дачу: водка, шашлыки, девочки, всё как обычно. Мне нравится с тобой общаться, а то надоели эти советы директоров, заграничные партнёры, феня эта профессиональная экономическая… ни вздохнуть, ни плюнуть, ни выругаться. А с тобой за стаканом водки я самим собой становлюсь, отдыхаю и душой, и телом… А помнишь, как мы в прошлый раз девок заставили с нами пойти, ломануть соседа, он, вроде, писателишка или музыкантишка какой-то. А потом везли их голых на капоте моего «гелека». – Глаза его стали по-детски озорными, после чего Пархом без стеснения именно заржал, как конь. Но когда через десяток секунд весь воздух громогласно вышел, он уже спокойно бросил в трубку:

– Ну ладно, сейчас не до этого, надо собраться. Всё, бывай, до связи!

Толян удовлетворённо рыгнул и сказал не кому-то, а просто в пустоту:

– Ну всё, короче, я на сегодня работу закончил, пойду отдохну с Люсиндой. Любит меня эта дура. – Он с удовлетворением осклабился…

Сев в машину, он, к большой радости прохожих, вырулил с тротуара на дорогу и вдавил педаль газа. Машина взревела и с пробуксовыванием рванула вперёд к центру города.

А примерно через полчаса после этого чёрный «Гелендваген» заехал на тротуар и остановился прямо перед парадной дверью банка. Пархом вышел, двумя пальцами выстрелил окурок сигареты и быстрой целеустремлённой походкой направился к двери. Сзади семенил охранник-горилла, но шеф не обращал на него никакого внимания. Сначала к двери стремилось его поджарое тело с чуть опущенной, как у быка на Родео, головой, а за ним еле поспевали ноги.

– Вы к кому? – рванулась на встречу молоденькая девушка на ресепшене.

– К Серёге… точнее к Сергею Николаевичу. Передай ему, что Пархомов пришёл, – не повернувшись и даже не замедляя шага, бросил он через плечо.

– Но подождите, он ведь ещё не дал согласие. Или вам было назначено? – бежала за Пархомом девушка, пытаясь перегородить ему дорогу.

– Брысь, соплюха, пока я не рассердился. – Пархом грубо отстранил её ладонью.

Лифт плавно взмыл вверх и почти сразу же остановился. На табло уже светилась цифра «3». Потом метров десять по коридору, и вот посетитель у двери с золотой надписью «Директор». Горилла-оОхранник услужливо открыл дверь.

– Здорово, Серёга! – с порога крикнул Пархом.