Календарь ма(й)я

— А ты дорогу без нее найдешь? Адрес-то помнишь? — подколол его Глеб. Юрасик на радостях пропустил шутку мимо ушей, зато Лена вновь одарила Глеба осуждающим взглядом.

Юрасик жил в самом престижном районе поселка, практически в центре, возле парка развлечений, где гордо возвышались несколько пятиэтажек. На фоне остальных двухэтажных зданий они казались небоскребами. Подъезды были оборудованы домофонами, а на подоконниках лестничных клеток стояли цветы в горшках. Ребята поднялись на второй этаж и вошли в квартиру.

— Ух ты! — восхищенно выдохнул Глеб, обозревая размеры коридора и высоту потолка и сравнивая их со своей съемной каморкой. — Что-то слишком много дверей. Сколько же у вас комнат?

— Четыре, — ответил Юрасик.

— Ого! А сколько вас тут живет?

— Пятеро. То есть… четверо.

— Да вы буржуи!

— Елизаров! — одернула его Лена. — Что ты за человек?

— Между прочим, мы договорились больше не звать друг друга по фамилии и не обзываться, Лена, — напомнил ей Глеб, особенно едко произнеся ее имя.

— Поэтому я и не сказала, что ты невоспитанный осел, Глеб, — тут же нашлась Лена.

Юрасик оставил их в гостиной, а сам побежал к себе в комнату включать компьютер. Он не решился привести их туда сразу — не помнил, убиралась ли бабушка в его комнате в понедельник.

Лена и Глеб осматривали огромный зал с большим обеденным столом посередине. Стол был накрыт белой скатертью, и вокруг него стояли пять деревянных стульев с высокими резными спинками. Да и вся мебель в комнате была массивная и несовременная, как в музее. На столе красовались две вазы — одна с фруктами, другая с конфетами.

«У нас бы они и двух минут не простояли, — подумала Лена. — Вмиг бы остались одни фантики и кожура».

«Они все вместе ужинают, всей семьей, — подумал Глеб. — И наверняка никто не говорит: я сегодня не приду, у меня есть более важные дела».

Лена остановилась перед портретом, перевязанным траурной лентой.

— Смотри, — прошептала она, оглянувшись на Глеба. — Профессор. Молодой какой.

Глеб подошел к ней. С портрета на них глядел худощавый человек с живыми насмешливыми глазами.

— Молодой для профессора? — спросил Глеб.

— Молодой, чтобы умереть, — пояснила Лена.

— Как будто умирают только старые. Моей маме вообще двадцать пять было.

— Маме? Она что, умерла? Отчего?

— Какая тебе разница? Какая вообще разница, отчего человек умирает? Главное, что его больше нет.

— А с кем ты живешь?

— С отцом.

— И все?

— А зачем нам еще кто-то? Нам и вдвоем хорошо.

Лена замолчала, переваривая услышанное. Она не представляла себе, как можно жить вообще без мамы, всего лишь вдвоем с отцом. Как, наверно, у них дома тихо и спокойно! Никакой кутерьмы, никаких хлопот. И полно свободного времени. Но без мамы?! Лену передернуло. Нет, лучше уж так, с шумом и детским визгом, захламленной квартирой и ворохом забот, чем без мамы.

Вернулся Юрасик и виновато сообщил, что интернета нет и не будет два дня, в воскресенье и в понедельник. А в их случае — в понедельник и воскресенье. Он никак не мог привыкнуть жить в обратном направлении и постоянно забывал, что прошедшие события в перевернутой реальности еще не произошли и следовало ожидать их в будущем. С поисками по интернету приходилось подождать до субботы, которая наступит через два дня.

— Целых два дня! — воскликнула Лена. — Да я с ума сойду. Варить старые обеды и выгребать старую грязь!

— По-моему, все равно, какую грязь выгребать, старую или новую, — хмыкнул Глеб. — Грязь — она и есть грязь.

— Старую обиднее, — возразила Лена.

Юрасик предложил ребятам попить чаю с бабушкиными оладьями. Ему было неловко из-за обманутых ожиданий своих гостей, и он хотел как-то сгладить ситуацию. Глеб нисколько не возражал против дополнительного завтрака, тем более домашнего и такого вкусного, а Лена, по своему обыкновению, стала отнекиваться.

— Да и пусть не ест, — сказал Глеб, отодвигая один из стульев и усаживаясь за массивный стол. — Нам больше достанется. Хотя, по правде говоря, тебе, Юрок, тоже не надо увлекаться оладьями.

— Пересядь, пожалуйста, — тихо попросил Юрасик.

— Куда? — удивился Глеб.

— На любое другое место.

Глеб хотел было возразить — чем этот стул так сильно отличается от любого другого? Но вдруг заметил взгляд Юрасика, украдкой брошенный на портрет профессора, и все понял. Он молча встал и пересел на соседнее место. Юрасик с облегчением и благодарностью посмотрел на него. Лена, помявшись немного у стола, все-таки села и подвинула к себе принесенную гостеприимным хозяином чашку чая.

— А вот интересно, — проговорил Глеб, накладывая на оладью толстый слой малинового варенья, — что происходит с нами в завтрашнем дне?

— Это как? — спросила Лена, отхлебывая чай.

— Ну так — мы перепрыгиваем во вчерашний день, а для всех наступает завтрашний, — пояснил Глеб. — А мы там есть?

— Скорее всего, есть, — сказал Юрасик. — Ведь мы же были там, когда еще ничего не произошло.