Календарь Морзе

Ну да, конечно, только о ваших карманах он и заботится. Для этого на трибуну и залез, чтобы снизить вам цены. Люди, вы что, серьезно?

Люди слушали, люди кивали, глаза их наливались обидой и злостью на плохого губернатора, который забирает их деньги у хороших торгашей! То, что деньги, которые они отдали торгашам, уже никак не их, вообще никому в голову не приходило. И даже тот простой факт, что торгаши у них деньги забирают, а губернатор, наоборот, дает, обеспечивая занятость, зарплаты и так далее, тоже как-то потерялся за экспрессией вечного вранья «дайте нам власть, мы сделаем хорошо!». Сделают, конечно, кто спорит. Но не вам же. Разумеется, и губернатор тоже тот еще зайчик, и вообще политика — инфернальный говнариум, где хороших нет, но вот такие примитивные манипуляции меня раздражают. Они разрушают приятную иллюзию того, что раз у людей есть мозг, то они им иногда думают.

Главного торгована на трибуне сменил неизменный Дидлов. Вот же каждой жопе затычка!

— Мы, правкомы, считаем так — черт ней, с Думой, там все равно, кроме нас, сплошные законодасты сидели, в кулуарах друг дружку кулуарили! Но вот что я скажу вам, горожане! Земляки! Я, простой стрежевский православный коммунист! Мы должны держаться наших лучших людей! Столпов, не побоюсь этого слова, нашего общества! Тех, кто нас кормит и защищает от губернаторского произвола! Кому только происки губернаторской клики не дают дать нам все! Вся власть Совету Уполномоченных Комитетом Избирателей! Будем жить, как при коммунизме — каждому по потребностям, а потребности — по заслугам!

Я слушал вдохновенный бред Дидлова и видел, что собравшиеся на площади люди не смеются и не ужасаются, а непроизвольно кивают и внутренне поддакивают. Чертовски пугающий опыт. Славик бы сейчас сказал что-нибудь умное про уличную демократию и реалполитик, но мне было жутковато.

— И мы не уйдем с этой площади, пока власть не пойдет навстречу народу, — распинался Дидлов. — Союз предпринимателей Стрежева обеспечит всем бесплатное питание, горячий чай и палатки! Да здравствует Совет Уполномоченных!

На краю площади началась какая-то суета — возможно, там ставили палатки и накрывали столы, но мне отсюда было плохо видно.

— Антон? — меня потрогала за плечо какая-то незнакомая девушка.

— Да, — не стал отрицать я.

— Аня Трубная просила вам кое-что передать, это срочно.

— Так передайте, не держите в себе, — ну вот, а я-то уж думал, что меня наконец-то преследуют поклонницы… Диджей я, в конце концов, или нет?

— Давайте отойдем, тут так шумно…

Мы не без труда выбрались из толпы и отошли за угол. Отсюда лихие выкрики Дидлова, призывающего что-то там требовать и чего-то добиваться, были слышны в полсилы, и можно было вообразить, что это просто кто-то обоссал бабуина в обезьяннике.

— Что вы хотели передать? — спросил я.

— Вот это! — мило улыбнулась девушка, и моя голова взорвалась.

— Не убил ты его? — донеслось до меня через кровавый туман и тьму. — За это нам не платили!

— Не, — ответил смутно знакомый мужской голос, — инструмент проверенный, а башка у него крепкая.

— Давай быстрей, а то увидит кто.

— Кароч, это тебе привет сам знаешь от кого! — и моя рука превратилась в кусок страдания.

— Всё уже? — нервничал женский голос.

— Нет, за две уплочено! — ответил с усмешкой мужской.

И со вспышкой ослепительной боли я провалился в темноту.

Глава 16

— Очнулся! Константин Евгеньевич, он очнулся!

— Как вы себя чувствуете, Антон? — надо мной навис сияющий нимбом в ореоле света потолочных светильников доктор Шалый. Глаза не наводились на резкость, голова была как ватой набита, но, на удивление, ничего не болело.

Я не стал задавать дурацких вопросов «где я» и «что со мной» — понятно, что в больнице, и понятно, что ничего хорошего.

— Странно чувствую, — голос был хриплым и чужим.

Доктор посветил мне чем-то ярким сначала в один глаз, потом в другой, похмыкал специальным врачебным тоном, означающим, что у вас проблемы и сказал:

— Ничего удивительного, у вас сотрясение… Ну, помимо смещенных осколочных переломов костей предплечий на обеих руках и двух сломанных ребер.

И ребра? Значит еще и ногами пинали.

— Но у меня ничего не болит…

— Скажите спасибо таланту этой девушки, — Шалый показал куда-то в сторону, я попытался повернуть голову, но не преуспел.

— Привет, Антон! Помните меня?

Павликова пассия, как бишь ее? Что-то банальное… Сонечка? Манечка? Ах, ну да, Оленька же.

— Оленька… — сказал я с трудом.

— Ой, Антон, помните! Это прекрасно, это хороший признак! А у меня, представляете, талант открылся!

Мда, если верить профессору, скоро талантами будут блистать даже коровы на ферме председателя.