Кали

Мне стало жутко стыдно и жутко грустно. Да, я трусиха. Да, я эгоистка. Если Женя не полетит – я, возможно, никогда не узнаю, что со мной случилось в последний день жизни. Но и пустить его в Лондон я ведь тоже не могу, потому что тогда дорога назад будет закрыта для моего доктора! Я расскажу ему все.

«Женя, я…», - стала я писать, но заметила, что Женя замер и задумался.

Прошло пару долгих минут, он бросился в прихожую, к вешалке, где висят куртки. Я понеслась за ним, заинтересованная его действиями. Он что-то вспомнил? Доктор стал рыться в кармане зимнего пуховика и, судя по горящим глазам, нашел, что искал. Из кармана появился маленький ключик. Женя сжал его в кулаке и сбегал в комнату за блокнотом и ручкой и вернулся в прихожую.

- Кали, мне нужно кое-что проверить, ты со мной?

Вместо ответа я открыла входную дверь. Конечно, с тобой, доктор.

ГЛАВА 27

ГЛАВА 27

Итак, мы прибыли в другую квартиру, совсем недалеко от дома доктора. Женя прошел в спальню, положил блокнот на кровать и присел.

- Что ты хотела мне сказать?

«Где мы?»

- Здесь мы встречались с Мари, - вздохнул он.

Меня это немного удивило. И это называется – скрывались? А чего бы тогда сразу у хирурга в квартире не видеться?

«Смотрю, не сильно вы скрывались. Твой дом сосем близко».

- И что? Квартиру снимаю я, да и виделись мы тут всего два раза…

«Зачем мы здесь?»

Женя достал из кармана тот самый маленький ключ.

- Мы прощались, когда виделись тут последний раз. Это была зима, я тогда ушел без куртки, а Мари осталась здесь. Потом, когда она пропала, я приходил сюда, чтобы проверить… надеялся, что она спряталась тут, - он достал из прикроватной тумбочки книжку, закрытую на замок. – Нашел на кровати это, открыть не смог, забрал куртку и уехал домой. А сейчас меня осенило проверить карман… если Мари хотела оставить для меня какую-то информацию – то, скорее всего, именно там. Это ее дневник.

«Прочтешь?»

Доктор тяжело вздохнул, а я смотрела на дневник в его руках, как на круг спасения. Эта маленькая книжка может все прояснить.

- Кали, я боюсь его читать, - тихо признался Женя.

Мое сердце сжалось, я не имею права скрывать все и дальше.

«Почему боишься?»

- Ты видишь других призраков? Я все боялся тебя об этом спросить, но больше просто не могу так жить. Ты можешь узнать, жива ли она? Потому что я…, - его голос дрогнул, - я думаю, что Мари больше нет, - почти прошептал мой бедный доктор. – Иначе она дала бы о себе знать…

Мое дыхание участилось. Казалось, я сейчас в обморок упаду, если б только знать – как это сделать…

«Женя… я давно должна была тебе кое-что рассказать. Я иногда пропадаю, потому что я – Слуга Смерти. Я не просто привидение, к сожалению. Моя работа – отводить Души погибших людей в последний путь. И я имею возможность говорить с самой Госпожой Смертью, - черт, как же все это тяжело! Тем более, когда он так ждет появляющиеся в блокноте слова. И по взгляду Жени понятно, что он знает, к чему я веду. Я должна ему это сказать. – Жень, я спрашивала у Госпожи Смерти за Мари…»

Доктор сглотнул, затем вскочил и стал метаться по комнате. Он хватался за голову, тер руками лоб и шею, а потом вдруг сел на пол и спрятал голову в коленях. Я же все это время хотела умереть еще раз.

- Что Смерть тебе ответила? – прохрипел доктор.

Взяв блокнот, я опустилась на пол рядом с ним и дрожащей рукой написала только одно слово:

«Нет…».

Руки моего доктора затряслись.

- Кали, оставь меня одного, - произнес он, тяжело дыша. – Ты давно знала об этом?

«Я прос…», - я не успела дописать, потому что Женя вырвал блокнот из моих невидимых рук, швырнул его в стену и проорал:

- Уйди, Кали!!!

Я вскочила, а доктор, напугав меня почти до инфаркта, стал кричать, хватаясь за свои волосы. Кажется, зря я ему об этом сказала, Женя не был готов к такой новости…. Но разве ж к такому подготовишься?!

- Уйди, уйди! – просил он в перерывах между яростными криками.

Я стала пятиться назад, миновала две стены, пройдя сквозь них, и оказалась на лестничной клетке. Горе доктора было слышно и здесь, но это не страшно, в наше время на такое никто не реагирует. Подумаешь, кто-то кричит. Мне страшно за Женю. Страшно, как он это перенесет. Еще страшнее теперь признаться, что Мари – это я. Не сделает ли это ситуацию еще хуже?

- Кали! Кали! Кали! – прозвенело в голове.

О, очень кстати. Мне ведь как раз заняться нечем. Немного поколебавшись между шумной квартирой и звоном в голове, я вздохнула и отправилась к нуждающейся в моем присутствии Душе. Наверное, Жене и правда лучше побыть сейчас одному. В таком состоянии он вряд ли куда-то уйдет, а у меня сердце разрывается на него смотреть. Дам ему время прийти в себя, а потом расскажу другую часть истории. Самое ужасное, что я абсолютно ничего не помню! Не помню даже, что чувствовала к Жене! Я знаю только нынешнее чувство, оно новое для меня…. Да я даже к родному отцу ничего не чувствую! Ну, кроме простого человеческого сострадания…