Кали

И вот тут возникает вопрос. А сбегала я вообще? Свидетель побега только один – охранник, это с его слов отец и знает всю ситуацию. Кто он, тот человек, которому Вадим снова доверил свою дочь? В моем дневнике о новом охраннике ни слова, только то, что со мной в Лондон летит кто-то еще, и что я собираюсь от него скрыться. Так могла ли Нина быть в сговоре именно с ним, ведь это как раз третий человек из моего списка подозреваемых? Конечно, могла. Но каким смелым нужно быть, чтобы вернуться к Вадиму с новостью, что его дочь «потерялась»? Или даже так: как нужно хотеть умереть, чтобы сообщить это Вадиму, не говоря уже том, чтобы убить его ребенка? Что сейчас с моим новым охранником? Где он? Да, сидя здесь я точно ничего не узнаю.

Вздохнув, я закрыла свой дневник и поднялась на ноги. Потом подошла к двери и снова подергала за ручку. Все еще заперто. Интересно, сколько времени прошло, пока я тут сижу? Как жаль, что Госпожа Смерть все еще не уладила конфликт.

А это значит, что у меня есть время, чтобы подумать о Жене. Наверное, он уже знает, что надоедливое привидение – и есть его Мари. Хм, странно, что доктор этого раньше не понял. Как мне показалось по записям, я и при жизни была с ним такой же. Надоедливая влюбленная девчонка, которой он, почему-то, не смог отказать. Это же я к нему привязалась! Сам доктор никогда бы не сделал первый шаг, наверное. Любил ли он меня? Как жаль, что я не помню, как доктор на меня смотрел, пока я была жива, ведь правда, глаз не скроешь. Если судить по тому, как Женя переживал, когда узнал, что я пропала, а потом, что умерла, то я бы сказала, что он меня до сих пор любит. Но и еще его просто может мучить чувство вины. Тем более теперь, когда он прочитал мой дневник.

А еще… да, пусть я думаю об этом не вовремя, но… Ксюша. Когда в его жизни снова появилась «таблеточка»?! Может, из-за нее он и решил со мной расстаться? Да-да, меня грызет банальная человеческая ревность. Видимо, женщины в этом плане даже после смерти не меняются. Самое смешное, что вот именно это, именно время появления Ксюши в жизни доктора и заботит меня больше всего! Не то, как там вышло с моей смертью на самом деле, и кто меня убил. Не то, что теперь делать с моим отцом, как ему все объяснить. И даже не то, что Госпожа Жизнь, возможно, прямо сейчас требует от хозяйки ада моей скоропостижной кончины.

«Таблеточка», меня волнует только «таблеточка». И да, об этом я спрошу у доктора в первую очередь. Быстрее бы убраться отсюда и посмотреть в его глаза!

И еще мой папа, мне жаль его. Только обрел дочь, а потом снова потерял. Получается, что по своей же глупости. Ну, ничего, Ниночка скоро родит ему нового ребенка, а о старом можно будет и не вспоминать.

Черт, да что со мной такое?! Начинаю думать, как Мари. Все вокруг виноваты! Нет, я, конечно, и есть Мари, но ведь до прочтения дневника я была другой! Я была Кали, справедливой и жалостливой, заботливой и любящей. Я была Слугой Смерти, а теперь снова превращаюсь в эгоистичную малолетнюю девчонку. Нет, так не пойдет. Прошлая жизнь не привела меня ни к чему хорошему, я должна уяснить этот урок, должна понять свои ошибки. Правильно Смерть говорила, я больше не Марианна, я Кали. Вот и буду вести себя соответствующе.

Вдруг дверь, перед которой я стояла, тихонько отворилась, а мои брови поползли вверх. Уже все? Мне можно выходить? Да Госпожа Смерть – просто мастер переговоров, раз так быстро смогла все уладить!

Осторожно прокравшись в коридор, я обнаружила, что вокруг – никого. Даже Черт куда-то смылся. Хотя не факт, что он меня караулил под дверью. Вдалеке снова послышались стоны грешников, я поежилась. Да, жутковато….

А ведь я уже было решила, что дама в балахоне не так уж и страшна, и что в смерти, в принципе, нет ничего страшного. Думала, наоборот, человек обретает покой, ему не больно, а иногда он даже переродиться может! Думала уже, что, если бы у Госпожи Смерти было плохо, то от нее точно бы сбегали. Ну, хоть один герой, да нашелся бы. Но теперь вижу иное. Да разве ж отсюда сбежишь?! Да и по этим жалобным, полным боли стонам, ясно, что никакого покоя тут точно нет. Вывод, стало быть, один: не косячь при жизни, иначе потом вечность будешь поджариваться до хрустящей корочки в уютном котелке. Интересно, а все же, есть ли хоть один шанс у Душ, попавших сюда, выбраться? Смерть говорила, что нет, но ведь во всех правилах есть исключения! Я, например.

После гибели я – одно большое и надоедливое исключение. И вот, что я поняла, читая свой дневник: я была исключением и раньше. И, кажется, всему виной мои эмоции. Точнее то, как они влияют на окружающих. Моя мама погибла по моей вине, теперь я это понимаю. Я, находясь рядом с мамой, очень злилась. В дневнике еще был похожий случай: когда Женя ушел – я тоже злилась, а за стеной у соседей снова кто-то умер. И теперь вот самолет.