Калигула

Власть низвергает иных, возбуждая жестокую завистьВ людях; и почестей список, пространный и славный, их топит.Падают статуи вслед за канатом, который их тащит,Даже колеса с иной колесницы срубает секира,И неповинным коням нередко ломаются ноги;Вот затрещали огни, и уже под мехами и горномГолову плавят любимца народа: Сеян многомощныйЗагрохотал; из лица, что вторым во всем мире считалось,Делают кружки теперь, и тазы, и кастрюли, и блюда.Дом свой лавром укрась, побеливши быка покрупнее,На Капитолий веди как жертву: там тащат Сеяна

Крючьями труп напоказ. Все довольны. «Вот губы, вот рожа!Ну и Сеян! Никогда, если сколько-нибудь мне поверишь,Я не любил его. Но от какого он пал преступленья?Кто же донес? И какие следы? И кто был свидетель?» —«Вовсе не то: большое письмо пришло из Капреи,Важное». — «Так, понимаю, все ясно. Но что же творитсяС этой толпой?» — «За счастьем бежит, как всегда, ненавидяПадших. И той же толпой, когда бы Судьба улыбнуласьЭтому туску, когда б Тиберия легкую старостьКто придавил, — ею тотчас Сеян был бы Августом назван.Этот народ уж давно, с той поры, как свои голоса мы

Не продаем, все заботы забыл, и Рим, что когда-тоВсе раздавал: легионы, и власть, и ликторов связки,Сдержан теперь и о двух лишь вещах беспокойно мечтает:Хлеба и зрелищ!» — «Грозит, наверное, многим уж гибель!» —«Да, без сомненья: ведь печь велика. Где жертвенник Марса,Встретился мне мой Бруттидий, совсем побледневший, бедняга.Как я боюсь, что Аякс побежденный примерно накажетНас за плохую защиту! Бежим поскорее, покудаТруп на прибрежье лежит и недруга Цезаря — пяткой!Пусть только смотрят рабы, чтобы кто отказаться не вздумал.Не потащил, ухватив за шею, на суд господина».

Вот как болтали тогда о Сеяне и тайно шептались.Хочешь ли ты, как Сеян, быть приветствуем, так же быть в силе,Этих на кресла сажать курульные ради почета.Тем войсковую команду давать, императорским зватьсяОпекуном, пока сам пребывает на тесной Капрее,С кучкой халдеев? Ты хочешь, конечно, конвоя и копий,Всадников лучших и войск в столице, — не правда ли, хочешь?Хочется власти и тем, кто совсем убивать не хотел бы.Что — настолько блестяще и счастливо в жизни, что мераРадостных этих вещей равнялась бы мере несчастий?Что предпочтешь ты — одеться в претекоту хотя бы Сеяна

Или начальством в Фиденах и Габиях быть деревенским,Жалким эдилом служить в захолустье улубрском и кружкиНеполномерные бить, учиняя над ними расправу?Стало быть, ты признаешь, — неизвестным осталось СеянуТо, чего надо желать; добиваясь почета не в меру,К власти чрезмерной стремясь, готовил себе он ступениМногие башни высокой, откуда падение глубжеВ пропасть бездонную, как от толчка развалилась постройка.Что погубило Помпея и Красса и что — триумвира,Им укрощенных квиритов однажды приведшего к плети?Высшее место, конечно, добытое хитрым искусством,Слишком большие желанья: им вняли коварные боги ^{172}.