Калигула

Круг лиц, из коих предполагался выбор грядущего владыки Вечного города, был неширок. У Тиберия был родной внук Тиберий Гемелл, был племянник, брат Германика, носивший то же имя, что и сам император до усыновления его Августом, — Тиберий Клавдий Нерон. Обычно, дабы отличить племянника от дяди, его именовали просто Клавдий. Клавдий был уже немолод, достиг он середины пятого десятка жизни. Солидный возраст возможного преемника скорее импонировал Тиберию. Ведь и сам он сменил Августа на Палатине в возрасте пятидесяти пяти лет. В пользу сорокапятилетнего брата Германика говорила и его склонность к углубленным занятиям, потому Тиберий всерьез думал о Клавдии как о будущем принцепсе. Сам человек блестяще образованный, старый император не мог не оценить, что племянник его не только говорит и пишет по-гречески, но и знает даже ушедший в прошлое язык этрусков. С юных лет Клавдий был склонен к сочинительству. В молодости он по совету великого историка Тита Ливия и с помощью своего друга Сульпиция Флава принялся писать римскую историю, начав ее со времени убийства Гая Юлия Цезаря. Помимо этого он написал по-гречески историю этрусков в двадцати книгах, а также в восьми книгах историю злейшего врага Рима Карфагена. Об уровне этих произведений судить невозможно, ибо они утрачены и поэтому суда потомков избежали.

Однако ни высокая образованность, ни трудолюбие не стали главными чертами, характеризующими Клавдия в глазах окружающих. Увы, бедняга имел стойкую и непререкаемую репутацию глупца. Бабка Клавдия Ливия Августа относилась к нему с величайшим презрением и предпочитала общаться с внуком… через рабов. Мать Антония прямо именовала сына «урод среди уродов», добавляя, «что природа начала его и не кончила». Обычной для укора кого-либо в тупости у нее была фраза: «Глупее моего Клавдия» ^{207}

. Да и сам Тиберий племянника не жаловал и, когда тот настойчиво выпрашивал у него консульскую должность, как бы в насмешку ограничился лишь присылкой знаков консульского достоинства. Вот потому-то колебания Тиберия в пользу наследника Клавдия были недолгими. Оставался выбор между Тиберием Гемеллом и Гаем Цезарем.

Гемелл был родным внуком, но слишком юные годы не позволяли отдать ему первенство. Напомним также, что порочность его матери Ливии Ливиллы будила в Тиберии сомнения в происхождении внука. Действительно ли он его прямой потомок? Гай был сыном ненавистной Агриппины и братом замученных Нерона и Друза, старших ее сыновей… Но он смиренно вел себя на Капрее, а нелепые странствия его в переодетом виде по злачным местам Тиберия не огорчали. Так что все постепенно складывалось в пользу нашего героя. Твердо решив установить в Риме династический порядок передачи власти, Тиберий сам предельно сузил круг претендентов. Второй Сеян теперь был решительно невозможен. Ветер великой удачи все сильнее дул в паруса Гая, и он не мог этого не осознавать. Тем более, кстати, требовалось соблюдать предельную осторожность, не давая мнительному злому старцу поводов для недовольства. Чем такое недовольство может внезапно закончиться — он знал прекрасно. И по судьбе, казалось бы, всесильного и неуязвимого Сеяна, и по трагедии своей собственной семьи, да и, как мы помним, он на Капрее мог воочию видеть, как заканчивается жизнь тех, кто неугоден принцепсу. А может, это жуткое зрелище притягивало его, поскольку ни на минуту не оставляла его мысль, что и сам он может оказаться на месте осужденных…

Итак, исключив племянника из числа возможных преемников, Тиберий решил объявить своими наследниками обоих внуков в равной степени. Завещание было составлено в двух списках: «Один был сделан собственноручно, другой продиктован вольноотпущеннику, но по содержанию они не различались… По этому завещанию он отказывал наследство в равной доле своим внукам Гаю, сыну Германика, и Тиберию, сыну Друза, назначив их наследниками друг друга» ^{208}

.

Формально Тиберий передавал Гаю и Гемеллу только имущество, а не власть, но все понимали, что значит такое завещание на самом деле. Наследник божественного Юлия Октавиан немедленно стал важнейшей политической фигурой в Риме еще в рамках республики, а Тиберий в качестве наследника божественного Августа никем, кроме мятежных легионов на далеких берегах Рейна, в Империи как новый правитель государства не оспаривался. Теперь же, пусть наследство и делилось поровну, у Гая были преимущественные права, поскольку Тиберий Гемелл был еще несовершеннолетним.