Калигула. Недоразумение. Осадное положение. Праведники

Диего. И в этом случае наказуема порядочность?

Судья. Да, если она имеет дерзость выступать против закона.

Виктория. Отец, тобою движет сейчас вовсе не любовь к закону, а страх!

Судья. Ему тоже страшно.

Виктория. Но он пока никого не предал!

Судья. Не предал, так предаст. Все предают, потому что все боятся. Все боятся, потому что никто не чист.

Виктория. Отец, я с вашего согласия принадлежу этому человеку. Не можете же вы отнять его у меня после того, как вчера сами нас соединили!

Судья. Мое согласие касалось не твоего брака, а твоего отъезда.

Виктория. Я всегда знала, что вы не любите меня!

Судья(глядя ей в лицо).

Все женщины до единой вызывают у меня отвращение. (Громкий стук в дверь.) Кто там?

Стражник(за дверью). Дом этот взят под арест, здесь укрывают подозрительного. Все обитатели берутся под наблюдение.

Диего(хохочет). Закон милостив, конечно! Но он немного изменился, и ты с ним еще плохо знаком. Судья, обвиняемые, свидетели – все мы теперь братья.

Входят жена судьи, его маленький сын и вторая дочь.

Жена судьи. Нам заколотили снаружи дверь!

Виктория. Дом взят под арест.

Судья. Из-за него! Но я его выдам! Тогда они нас освободят.

Виктория. Честь не позволит вам этого, отец.

Судья

. Честь – дело мужское, а мужчин в нашем городе больше не осталось.

Слышатся свистки, приближается топот бегущих. Диего прислушивается, в панике озирается по сторонам и вдруг хватает ребенка.

Диего. Смотри, служитель закона! Если ты сделаешь хоть один шаг, я ткну твоего сына лицом в знак чумы!

Виктория. Диего, это подло!

Диего. Ничто не подло в городе подлецов.

Жена судьи(бросаясь к мужу). Обещай, Касадо! Обещай этому сумасшедшему все, что он потребует.

Дочь судьи. Не подчиняйся ему, отец! Нас с тобой это не касается.

Жена судьи. Не слушай ее! Ты же знаешь, что она ненавидит брата!

Судья. Она права. Это нас не касается.

Жена судьи

. Ты тоже ненавидишь моего сына.

Судья. Вот именно, твоего сына.

Жена судьи. О, это не по-мужски – напомнить о том, что ты давно простил.

Судья. Я не простил. Я покорился закону, по которому в глазах людей я являюсь отцом этого ребенка.

Виктория. Это правда, мама?

Жена судьи. Ты тоже презираешь меня!

Виктория. Нет. Но для меня все рушится разом. Душа теряет последние опоры.

Судья направляется к двери.

Диего. Душа теряет последние опоры, но нас поддерживает закон, не так ли, судья? Все люди братья! (Поднимает ребенка и держит его перед собой.) И ты мне брат, вот я и поцелую тебя по-братски!

Жена судьи. Постой, Диего, умоляю тебя! Не будь таким, как мой муж, он ожесточился сердцем. Но он смягчится! (Бежит к двери и преграждает судье дорогу.)

Ты же уступишь ему, правда?

Дочь судьи. Почему он должен уступать? Какое ему дело до этого маленького ублюдка, из-за которого житья никому нет в доме!

Жена судьи. Замолчи, тебя просто гложет зависть, ты вся от нее почернела! (Судье.) Но ты! Ведь твой век уже недолог, и ты прекрасно знаешь, что ничего нет на свете достойного зависти, кроме хлеба и спокойного сна! Ты знаешь, что будешь плохо спать в своей одинокой постели, если это допустишь.

Судья. На моей стороне закон. Кто соблюдает закон, тот спит спокойно.

Жена судьи. Я плюю на твой закон! На моей стороне право, право любящих на то, чтобы их не разлучали, право виновных на прощение и раскаявшихся – на честь! Да, я плюю на твой закон! Разве ты поступал по закону, когда малодушно извинялся перед тем капитаном, который вызвал тебя на дуэль за то, что ты нечестным путем увильнул от призыва в армию? Разве закону ты служил, когда делал гнусные предложения девушке, которая судилась с негодяем-хозяином?

Судья. Замолчи, жена!

Виктория. Мама!

Жена судьи. Нет, Виктория, я не замолчу. Я молчала все эти годы. Я молчала во имя чести и любви к Богу. Но чести больше нет. И один волосок с головы этого ребенка мне дороже, чем само небо. Я не замолчу! Я, по крайней мере, скажу ему, что право никогда не было на его стороне, потому что право, слышишь, Касадо, на стороне тех, кто страдает, плачет и надеется. Оно не с теми – не может быть с теми, – кто рассчитывает и копит.

Диего отпускает ребенка.

Дочь судьи. Это право неверных жен на адюльтер!

Жена судьи(кричит). Я не отрицаю своей вины, я готова кричать о ней на весь свет! Но я страдала и поняла, что вина плоти – это всего лишь ошибка, зато вина сердца – это уже преступление. То, что совершается в пылу любви, заслуживает снисхождения.