Калигула. Недоразумение. Осадное положение. Праведники

Скуратов. Жизнь не просят, милый мой. Ее получают. А вы ни разу никого не помиловали? (Пауза.) Припомните.

Каляев. Я отказываюсь от вашей милости, раз и навсегда.

Скуратов. Выслушайте хотя бы. Вопреки видимости, я вам не враг. Готов признать правоту в ваших взглядах. За исключением убийства.

Каляев. Я вам запрещаю произносить это слово.

Скуратов(глядя на него). А нервишки пошаливают? (Пауза.) Я искренне хочу вам помочь.

Каляев

. Мне помочь? Я готов платить сполна. Но я не потерплю от вас фамильярности. Оставьте меня.

Скуратов. Висящее над вами обвинение…

Каляев. Вношу поправку.

Скуратов. Не понял?

Каляев. Вношу поправку. Я не подсудимый перед вами, я ваш пленник.

Скуратов. Пусть так. Но есть тяжелые последствия. Оставим в стороне великого князя и политику. Но была смерть человека. И какая смерть!

Каляев. Я бросал бомбу в вашу тиранию, а не в человека.

Скуратов. Разумеется. Но досталась она человеку. И это не сделало его благообразнее. Знаете ли, милый мой, когда пришли за телом, головы не оказалось. Исчезла голова! А из остального опознали только руку и часть ноги.

Каляев. Я приводил в исполнение приговор.

Скуратов

. Возможно, возможно. Вам не ставят в вину приговор. Что такое приговор? Слова, о которых можно спорить ночи напролет. Вам ставят в вину… Нет, это слово вам не понравится… Ну, скажем так, непрофессиональную работу, несколько беспорядочную, но последствия ее неоспоримы. Они были налицо. Спросите у великой княгини. Там была кровь, понимаете ли, много крови.

Каляев. Замолчите.

Скуратов. Хорошо. Я хочу только сказать, что если вы по-прежнему будете вести речи о приговоре, о партии, которая одна может вершить суд и казнь, о том, что великого князя убила не бомба, а идея, – тогда вы не нуждаетесь в милости. Но предположим, что мы вернемся к очевидности, предположим, что это вы бросили бомбу, которая оторвала голову великому князю, – и все меняется, не правда ли? В таком случае вы будете нуждаться в милости. Я хочу вам в этом помочь. Из чистого сочувствия, поверьте. (Улыбается.) Что вы хотите, меня-то идеи не занимают. Меня занимают личности.

Каляев(взрываясь). Моя личность выше вас и ваших хозяев. Вы можете убить меня, но не судить. Я знаю, к чему вы клоните. Вы ищете мое слабое место и дожидаетесь, чтобы я повел себя постыдно, плакал и каялся. Вы ничего не добьетесь. Что я за человек – вас не касается. Вас касается наша ненависть, моя и моих братьев. Вот ею и занимайтесь.

Скуратов. Ненависть? Еще одна идея. А вот что не идея, так это убийство. И его последствия, естественно. Я имею в виду раскаяние и возмездие. Тут мы в центре проблемы. Впрочем, я для того и стал полицейским – чтобы быть в центре проблем. Но вы не любите исповедей. (Пауза. Он медленно идет к Каляеву.) Я хотел сказать только то, что вы не должны притворяться, будто забыли про голову великого князя. Сознайся вы себе в этом – и идея была бы уже вам ни к чему. Вы бы стыдились того, что сделали, а не гордились этим. И с той минуты, как вы испытали стыд, вы захотели бы жить, чтобы смыть его. Самое важное – чтобы вы решили жить.

Каляев. И если бы я так решил?

Скуратов

. Помилование вам и вашим товарищам.

Каляев. Вы их арестовали?

Скуратов. Нет. В том-то и дело. Но если вы решите жить, мы их арестуем.

Каляев. Я вас правильно понял?

Скуратов. Без сомнения. Но не возмущайтесь сразу. Подумайте. С точки зрения идеи вы не можете их выдать. А с точки зрения очевидности, напротив, вы окажете им услугу. Вы избавите их от новых тревог, да еще и спасете от виселицы. А сверх всего, вы обретете душевный покой. Это со многих точек зрения блестящая сделка.

Каляев молчит.

Скуратов. Ну что?

Каляев. Мои братья вам скоро ответят.

Скуратов. Опять убийство! Решительно, это призвание. Что ж, моя миссия окончена. Я очень сожалею. Но я убедился, что вы крепко держитесь за ваши идеи. Я не могу вас от них оторвать.

Каляев

. Вы не можете оторвать меня от моих братьев.

Скуратов. До свиданья. (Он как будто направляется к выходу, но оборачивается.) В таком случае, почему вы пощадили великую княгиню и ее племянников?

Каляев. Откуда вы знаете?

Скуратов. Ваш осведомитель работал и на нас тоже. Отчасти, по крайней мере… Так почему вы их пощадили?

Каляев. Это вас не касается.

Скуратов(смеясь). Вы думаете? Я вам скажу, почему. Идея может убить великого князя, но убивать детей ей трудновато. Вот что вы обнаружили. И тогда встает вопрос: если идее не под силу убивать детей, стоит ли она того, чтобы из-за нее убивать великого князя?

Каляев хочет возразить.

Скуратов. О, не отвечайте мне, главное – не отвечайте мне! Вы ответите великой княгине.

Каляев. Великой княгине?