Калигула. Тень величия

Если Флора, богиня весны, в дни своих празднеств избаловала Рим ярким солнцем и теплом в этом году, то Капую она залила дождями. Мостовые превратились в непроходимые ручьи, среди вод которых плавал разнообразный мусор, сточные канавы вышли из берегов, наполнив нечистотами город. Школы и бани были закрыты, фонтаны затоплены, на площади форума разлилось грязное озеро. Из-за обильного паводка Волтурн смыл прибрежные дома с их обитателями и разорил роскошные виллы. Еду доставляли на лодках, цены на продукты взвились до небес, люди бросали затопленное имущество и уходили искать убежище в другие города или перебирались к деревенским родственникам. Толпы беглых рабов сбивались в шайки, грабили путников, разоряли брошенные дома. В Рим летели просьбы о помощи, император направил легионеров для поимки преступников, подводы с провизией и деньги для защиты города от прибывающей воды и последующего восстановления.

Клавдия мало касались проблемы Капуи. Он не спешил убегать от подступившей к воротам его имения воды, лишь приказал рабам возвести стену из мешков с песком и позаботиться о мебели, а сам бережно упаковывал бесценные свитки и свое творение – историю этрусков.

На глаза ему попалось письмо Ирода Агриппы. Клавдий со вздохом развернул его и вновь перечел.

«Ирод Агриппа – Тиберию Клавдию.

Мой друг! Наконец-то мы снова свидимся после долгой разлуки. Хвала нашему императору, что помог мне избежать позора в этой богами проклятой Александрии! Направленный из Рима центурион Басс арестовал префекта Флакка за ненадлежащее исполнение своих обязанностей. Сей непорядочный муж содержится под стражей и скоро будет препровожден в Рим для дальнейшего судебного разбирательства. Из-за его ненависти к иудеям и всяческого попустительства погромам и нападениям александрийских греков на мой народ могла возникнуть междоусобица, приведшая бы к пролитию крови. Я прибуду в Рим на том же корабле, что повезет в Рим опального наместника. Мне придется выступить в суде от имени нашей общины, разоблачая постыдные деяния Флакка.

Но все хорошо, что хорошо кончается. Мы скоро увидимся, если ты покинешь Капую и вернешься в безопасный для меня ныне Рим. А в том, что ты захочешь со мной встретиться, я уверен. Я привезу с собой то, что давно уже созрело, как дивный испанский персик, и само упало, подобно этому драгоценному плоду, к моим ногам. Я думаю, что и тебе будет полезно ощутить бесподобный аромат и оценить изысканный вкус даров с испанских земель.

Vale!

Твой Агриппа».

«Вот уж бред, так бред!» – подумал Клавдий. Уж не надышался ли мой друг ядовитыми испарениями нильских болот? Или боги совсем помутили его разум, заставляя нести чушь? Какой еще испанский персик?

Клавдий скомкал свиток и кинул его в мусорную корзину. Ему вдруг подумалось, что экономная мать не одобрила бы этого. Она всегда бережно относилась к бумаге. При воспоминании о матери на глаза навернулись слезы. Устыдившись, Клавдий смахнул их и раздраженно пнул корзину ногой. Он не станет доставать письмо, чтобы сберечь бумагу, как сделала бы Антония.

Агриппа что-то затевает. К гадалке не ходи, все и так ясно: где-то замаячила перспектива наживы, и Ирода манит к ней, как бабочку на огонь. Его враг, Юния Клавдилла, мертва и ничем не сможет помешать.

Клавдий в очередной раз вздохнул и решился ехать в Рим. К тому же есть благовидный предлог для возвращения. Дом матери пустует, рабы могут разбежаться, надо все привести в порядок.

X

Миновали дни Лемурий, погрузившие Рим в пучину ночной жизни традиционных обрядов. Сам император уединялся в родовой усыпальнице, куда никто не осмеливался зайти. Калигула терпеливо ждал у гробницы Юнии, когда ее призрак явится ему, но все было тщетно: ни одно заклинание, ни жертвы Гекате, совершенные в роще на Авентине с помощью Пираллиды и нескольких тайных жрецов, не смогли устроить свидание.