Читаем Калимба. Запертые. Эксперимент вышел из-под контроля полностью

Калимба. Запертые. Эксперимент вышел из-под контроля

Казалось, впервые за долгое время всем было хорошо и легко. Почти всем. Сергей Аркадьевич, не отрываясь, смотрел на отплясывающие на столе ноги Наташи.

XIV

5 лет до начала эксперимента

Сергей Аркадьевич возвращался после очередного заседания домой, в поселок Депутатский. Жена просила купить к ужину красного вина, но он замотался и забыл. Возвращаться в город не было смысла, поэтому заехал в небольшой магазинчик по пути. Да, вино здесь было не самое лучшее, но ведь главное, что он не забыл.

Сергей Аркадьевич расплатился и поспешил к машине. На пустой темной улице росли ряды кленов в желтых отражателях. Власти области посчитали, что устанавливать фонари на этом участке нецелесообразно. Сергей Аркадьевич уже подходил к машине, как вдруг отражатели на деревьях вспыхнули.

Дальше он мало что помнил. Кажется, его подкинуло вверх, потом удар и страшная боль… Он видел, как машина врезалась в дерево, как из-под капота повалил дым. Слышал истошный крик бежавшей к нему продавщицы.

Потом зарычал двигатель, и сбившая его машина скрылась в темноте.

– А ну стой, сволочь! – закричала продавщица.

Сергей Аркадьевич попытался встать, но не почувствовал ног.

XV

29 часов с начала эксперимента

Старик с холодной ненавистью смотрел, как Наташа отплясывает на столе. А он… он даже не может просунуть ноги в тапки и уйти отсюда.

Сергей Аркадьевич использовал ингалятор и скрылся в темноте.

XVI

30 часов с начала эксперимента

В комнате за зеркалом было темно и пусто. Рома закрыл за собой дверь и включил свет. Уселся в кресло, достал четки и придвинулся поближе к камере. В целом он чувствовал себя комфортно и был готов записать свой видеодневник.

– Ну здорова… Во имя науки, типа. И еще кой-чего. Все пучком. Чувствую, что нашу четверку недолюбливают, мы ж, типа, грешники. Но я вертел это все, и не с такими уживался.

Рома замолчал. Слова не находились, он почесал затылок.

– Андрей в мою сторону даже не смотрит, нос воротит. Как всегда, короче. Он же у нас золотой мальчик, а я так, выродок детдомовский. Да похер. Я перед ним уже раз сто извинился. Но, по-моему, он не меня простить не может, а себя.

Рома замолчал.

– Ладно, хватит для первого раза.

Он подмигнул камере и вышел. Открыл дверь в комнату терапии.

На полу заметил кожаное портмоне Профессора. Видимо, выронил во время сессии. Поднял, показал портмоне камере.

– Эй, кошель не теряли?

XVII

30 часов 40 минут с начала эксперимента

Свет в гостиной автоматически приглушился, приближалось время отбоя. Катя собирала пазл с рисунком неба. Вошла Татьяна.

– Так и не уснула? – спросила Катя.

Татьяна помотала головой. Налила чаю, села за стол.

– О, этот пазл дико сложный. Собирала его с детками в кризисном центре, чуть башка не взорвалась.

– Ты так много другим помогаешь… Я бы тоже так хотела.

Татьяне нравилось снимать с людей розовые очки и разрушать мифы о благотворительности.

– Это со стороны кажется, что романтика. А по сути – грязь, тоска и безнадега. Часто просто руки опускаются. Мать-алкоголичка сына случайно забивает до смерти и закапывает в огороде. Потом идет в полицию и плачет: «Спасите-помогите, сынок пропал». Мы ищем, сочувствуем этой твари. А потом выясняется, что он в ста метрах от штаба в земле лежал все это время. Завернутый в ковер.

Вошел Андрей. За весь день он не произнес ни слова. Достал из холодильника бутылку воды, взглянул на Татьяну.

– Все нормально? – спросила она.

– Да, – неловко ответил Андрей и ушел.

– Что это с ним? – спросила Катя.

– Он меня вспомнил.

– Вспомнил?

– Я тоже его вспомнила. Все думала, что за лицо знакомое?.. Помнишь, я рассказывала, что наркоманы девушку убили? Это его жена.

– Ужас какой…

Татьяна потянулась к крекеру на столе:

– Ты знаешь, что Рома и Андрей – братья?

– Рома же про детдом говорил…

– Его усыновили родители Андрея. Да, видать, не помогло. На роду ему написано барыгой быть.

Татьяна понизила голос:

– А еще Андрея подозревали в сговоре с этими наркоманами. Как будто это он жену заставил с ними переспать, за дозу. На допрос вызывали, но отец его отмазал. Может, сплетни, а может… Кто его знает. Доверять никому нельзя.

Татьяна откинулась на спинку стула, забросила в рот крекер.

Из динамиков зазвучала мелодия. Кате нравилась эта музыка, сразу становилось спокойно. Раздался мягкий голос Мещерского:

– Доброй ночи! Подумайте о прожитом дне и вспомните, какие эмоции вы испытывали. О чем думали в самый сильный момент дня? До завтра!