Калина

– Может быть, что-то ещё Марина Михайловна? Вы голодны? У нас большой выбор. Любите десерты?

Она была очень голодной и очень любила десерты, но покачала головой. Все её мысли занимал только сын.

– Нет, спасибо. Всё, что я хочу – это увидеть сына.

Дворецкий кивнул с безразличной улыбкой и вышел. Марина тихо завыла, когда замок снова щёлкнул.

Прошёл час ожидания, если верить её наручным часам. К тому моменту она устала ходить из угла в угол и осознала, почему ей предлагали поесть. Она застряла здесь надолго… Она выпила чай, от скуки проверила вторую дверь в комнате (это была ванная). Спекуляция на том, что мог такого сделать Паша, чтобы оказаться здесь, приводили только к рыданиям и стиранию потёкшей косметики. Иногда ей мерещились крики Паши, и она подносила стакан к стенам, чтобы услышать что-нибудь. Но всё было глухо.

Она готова была рвать на себе волосы, когда в дверь постучали, и мгновение после на пороге комнаты показался высокий мужчина в чёрном костюме с чёрной рубашкой и невзрачным тёмно-синим галстуком. Марина узнала Андрея Калинина. Как-то раз его показывали по телевизору как владельца какого-то предприятия.

У него были холодные глаза, цвет которых издалека казался серым, и тёмные волосы, почти сливающиеся с его костюмом. На вид ему было лет сорок: морщины и блестящие на свету седые пряди выдавали его. Калинин напоминал стервятника и внешне, и внутренне.

К этому моменту Марина думала, что ей будет всё равно, даже если перед ней появится сам Господь на огненной колеснице, но вслед за Калининым в комнату зашёл её сын. Калинин пропустил Пашу вперёд, и Марина обмерла. Паша подбежал к ней, улыбаясь, и обнял за талию, потому что выше пока не мог её обхватить. Она крепко прижала его к себе, не веря собственному счастью, и подняла его лицо:

– Паша, милый, солнышко моё, ты в порядке? Всё хорошо?

– Да, мам! А почему должно быть плохо? – спросил Паша без задней мысли.

– Просто я беспокоилась, – сказала Марина. Это даже не было полной ложью.

– Павел, – повелительно обратился к нему Калинин. Его голос словно сдёргивал с Марины тёплое одеяло. – Иди к Эдуарду, поиграйте у него в комнате.

Паша, чувствуя беспокойство Марины, обнял её крепче.

– Я не оставлю маму одну, – упрямо отозвался Паша.

Это разбило Марине сердце. Её маленький смелый мальчик. Она погладила его по спине.

Глаза Марины метнулись к Калинину, наблюдающем за этой сценой. Он посмел хмыкнуть. Видимо, всё это его очень забавляло.

– Паша, – сказала она и отняла его руки от своей талии, сжимая их в своих ладонях. Она изо всех сил старалась заставить свой голос звучать спокойно. – Нам с Андреем Анатольевичем надо поговорить.

Паша надулся, но послушался её. Он направился к выходу, поглядывая на Марину, пока она обнадеживающе ему улыбалась. Паша скрылся за дверью, и улыбка Марины растаяла. Она взглянула на Калинина и заметила его оценивающий, чисто мужской взгляд. Такой, каким мужчины смотрят, когда внезапно находят женщину интересной и привлекательной. Это взгляд, который она ловила на работе, но совсем не ожидала от Калинина. Хотя, признаться, она не ожидала встретить Калинина вообще. Всё это сбивало с толку, если бы не одно "но". До неё наконец дошло.

– Так значит, вы и есть отец Эдуарда? – спросила Марина, первой нарушая тишину.

– Верно. А вы мать Павла, – ответил он. Это не был вопрос. – Приятно наконец познакомится, Марина Михайловна.

Калинин, криминальный авторитет и отец лучшего друга её сына. Боже.

Нет, Паша бы не замахнулся на меньшее, это уж точно.

– Мне тоже, Андрей Анатольевич.

– Эдуард много о вас говорил. Ему очень нравится ваша выпечка, – сдержанно похвалил Калинин, наклонив голову вбок. Одна его рука была в кармане, а вторую он держал у груди. – Мне тоже немного досталось.

Марина не удержалась от усмешки. Даже в самом странном сне ей бы не приснилось, что Калинин говорил бы о её стряпне.

– Давайте присядем, Марина Михайловна, – предложил Калинин, указывая на кофейный столик и два кресла.

Марина моргнула и направилась к креслу. Калинин сел первым, продолжая пожирать её глазами, пока она устраивалась в мягком и, видимо, очень дорогом кресле.

Это, наверное, должно было польстить, но на самом деле, Марина испытывала жуткий страх и чувствовала себя грязной. Она не была красивой, просто умела себя подать, хорошо накрасится и выгодно одеться. В сотый раз за жизнь Марина пожалела, что надела именно этот шикарный импортный зелёный костюм, по которому и не скажешь, что ухватила по дешёвке на рынке у какой-то обанкротившейся бедняжки. Костюм отлично на ней сидел: скрывал всё, что нужно в разумных пределах, и подчёркивал всё, что Марина сейчас хотела скрыть хоть за домашним халатом, который делал из неё неприветливый квадрат. Иногда нужно, просто необходимо выглядеть неухоженной и запущенной, а не аккуратной и миловидной.

Но Марина имела, что имела, а ей ещё нужно было выбраться из этого дома живой и забрать своего сына. Поэтому нужно использовать, что есть, как когда она в туалете на коленке зашивала этот же костюм, порвавшийся прямо на рабочей встрече.