Калина Интернешнл

И лишь проснувшись наутро, когда солнце уже вовсю золотило кроны деревьев и было ясно, что таких ярких лучей не бывает в ранние часы, она удивилась, что муж не пошел на свою встречу, а продолжает спать, как если бы сегодня снова был выходной. Как же так! Он всегда был таким ответственным, он ждал этой встречи, говорил о ней столько раз, похоже, что он даже волновался! Так часто они обсуждали возможные темы для переговоров с инвесторами, которые неоднократно переносились по различным, чаще всего независящим от воли графа Манрике причинам. Но уже давно рассвело, уже даже не раннее утро! Почему же он не покинул дом, почему до сих пор спит! Вот она, эта его манера никогда не ставить будильник и просыпаться самому! Неужели, игра отняла у Антонио все силы… стоит ли будить его, ведь на встречу он все равно опоздал… или, пусть спит дальше и отдохнет?

Далеко не сразу, совсем не сразу, Кристина поняла, что в постели рядом с ней лежит мертвец. Она вскрикнула, широко раскрыла глаза, прижала руку ко рту, оцепенев от ужаса, не в силах даже позвать на помощь.

И уже потом, много-много часов спустя, когда потекли первые слезы, когда миновал шок, когда горе обрушилось на ее плечи, вдруг подумала о том, что же она будет делать теперь одна. В этом большом, ставшем в одночасье пустым доме, где у нее нет друзей, а есть лишь недоброжелатели, мечтающие избавиться от непрошенной гостьи, так сильно отличающейся от них, не соответствующей, не подходящей, которая не годится им не только в родню, но даже в прислугу: они бы выбрали кого-нибудь расторопнее, услужливее, разговорчивее, – кого угодно, только не похожего на нее.

Глава 4. Завещание

Мама была с ней весь этот месяц. Месяц пока шли похороны, бесконечные поминальные встречи, панихиды, отпевания, посещение церквей и семейных склепов. Только благодаря ее поддержке, Кристина и смогла выдержать навалившиеся на нее печальные обязанности.

В остальные часы мать даже не выходила из комнаты, сидела в небольшом помещении, отведенном для нее дочерью в особняке Манрике, рядом с комнатой самой Кристины. Молодая графиня больше не могла ночевать в спальне, где скончался супруг, и перебралась в другую, между спальнями матери и Джайсы.

Здесь была белая лакированная покрытая позолотой мебель, старинная, в стиле ампир: кровать с тяжелым белым балдахином, золоченый прикроватный столик и мягкий белый же ковер на полу. Кристине всегда нравилась эта комната, но сейчас она не замечала ее. Она ничего не замечала из-за слез.

– Скорее бы все это закончилось, скорее бы уйти отсюда, тебе станет полегче, вот увидишь, – вздыхала мать. С короткими светлыми волосами, невысокая и полноватая, Татьяна Серова бесконечно отличалась от женщин дома Манрике, как и своей испуганной, но широкой улыбкой, сеточкой морщин вокруг глаз, чуть неуклюжей походкой. Она чувствовала себя чужой и никчемной в этом доме еще сильнее, чем сама Кристина.

– Конечно, мамочка, – кивала Кристина сквозь слезы. – Как только все закончится, мы сразу уйдем. Я не останусь в этом доме ни одной минуты! Но мы должны проводить Антонио в последний путь. И должны дождаться оглашения завещания. Я знаю, он что-то оставил мне. Конечно, совсем немного, мы прожили вместе всего год. И хорошо, что немного, не придется видеть злые лица его семьи. Но, я надеюсь, этого хватит, чтобы нам вернуться на родину. Папа уже не может больше работать, да и тебе тяжело. Я хочу, чтобы мы вернулись в Россию. Не хочу возвращаться в Саратов, хочу купить квартиру в большом городе, может быть в Петербурге или даже в Москве. Сейчас нам некуда ехать, у нас же ничего не осталось. Но если от мужа мне перейдет хоть что-то, надеюсь, смогу обеспечить вам старость. За себя я спокойна, пойду работать в школу, как раньше. Детям нужно учиться. Для учителя всегда будет работа.

– Как же они все тут тебя ненавидят, – мать погладила ее по голове. – Это и понятно… но чтобы настолько…

– Теперь – еще сильнее, чем раньше. Прежде они не любили меня только за то, что я не их круга. Что я иностранка, что молодая, что авантюристка. Что замуж вышла ради денег. Теперь еще хуже. Они считают, что это я виновна в смерти мужа…

– Но как! – с возмущением воскликнула мать, – Как они могут такое говорить! Было же вскрытие! Врачи ясно сказали, что сердце…

– Они не обвиняют меня в убийстве, мама, – Кристина грустно усмехнулась. – Слава богу, хотя бы не в этом. Просто считают, что Антонио слишком старался соответствовать молодой жене, старался выглядеть моложе, вел себя как юноша, слишком много выходил в свет, пытался поддерживать себя в форме, злоупотреблял спортивными тренировками, диетами, да и медицинскими препаратами. Как будто графу и миллионеру нужно выглядеть лучше, чтобы удержать супругу, если я хотела лишь денег… У них нет никакой логики… конечно, они же не математики.

– Думаешь, Антонио умер из-за этого? Потому что связался с молодой?

Кристина замолчала и задумалась, задумалась надолго.

– Нет, – ответила она. – Я думаю, не из-за этого.

– Так от чего же он умер?