Калёные тропы

Они подняли головы. В кроваво-красном небе медленно таяли зеленые звезды.

Все вокруг ожило и зашевелилось. Лес наполнился шорохом. С частым топотом бригада стала спускаться рысью по балке.

Вихров с трудом сдерживал лошадь. Его охватил тот восторженный юношеский пыл, когда хочется, слившись в одно целое с бешено скачущей лошадью, очертя голову броситься навстречу опасности. Сердце его колотилось с такой неистовой силой, словно хотело выскочить вон и умчаться вперед, туда, где кипел бой и откуда доносились крики бойцов. Ему стоило больших усилий сохранить самообладание и остаться наружно спокойным. Он покосился на ехавшего рядом с ним Ильвачева, стараясь узнать, не заметил ли военком его слабости, но Ильвачев хранил обычный спокойно-сосредоточенный вид. Почувствовав на себе взгляд Вихрова, он, блеснув очками, строго посмотрел на него и молча кивнул в направлении выстрелов, будто сказал: «Слышишь? Ну, теперь смотри во всех отношениях!» Вихров сразу понял, что хотел сказать Ильвачев, и ощутил обычную уверенность в своих силах.

Спустившись по балке, бригада переправилась через глубокий ручей и поднялась к косогору. Лес кончился. Впереди до самой деревни расстилалось холмистое поле. Полки взводными колоннами вышли к опушке.

— Ты как думаешь бить? — тихо спросил Бочкарев, обращаясь к Панкееву.

— А вот так — наискося, — показал Панкеев в сторону деревни.

— Всей бригадой?

— А что?

— Может, разделимся? Часть пустим в обход?

Панкеев досадливо поморщился.

— Ну, чего там канителиться! И так порубим. Тут и всего-то версты полторы, на три минуты движения. Они и оглянуться не успеют, как мы подскочим.

— А ты уверен, Арсений Петрович? — с сомнением спросил Бочкарев.

— В первый раз, что ли? На деникинском и не таких рубали, — с пренебрежением сказал Панкеев, подбирая поводья и поправляясь в седле.

Он дал шпоры жеребцу, выхватил шашку и полуобернулся к рядам. Бойцы увидели его крупное лицо, освещенное багровым трепещущим светом. Жеребец взвился, перебрал передними ногами и хватил с места огромным прыжком.

Панкеев махнул сверкнувшим, как искра, клинком, и всадники широким галопом вырвались из леса на ярко освещенное заревом, пересеченное лощинами и перелесками холмистое поле.

Иван Ильич, крикнув команду, помчался вперед. Мелькая белыми бабками, Мишка птицей понес его в поле. Эскадрон грохочущей лавой устремился за ним.

До деревни оставалось около километра. Расстояние быстро сокращалось. Под копытами лошадей с бешеной скоростью летела земля.

Привстав на стременах, Вихров зорко всматривался в окраину деревни, но там пока не было заметно движения. Справа от него, держа у стремени широкий кавказский клинок, скакал Миша Казачок, слева — Харламов. Сзади, понукая запотевших лошадей, мчались Лопатин и Назаров.

Взглянув вправо, Вихров увидел соседний первый эскадрон. Бойцы, откинувшись в седлах, на всем скаку спускались в низину. Вот они скрылись из виду и тотчас же широкой волной вынеслись на ту сторону лощины. Впереди левофлангового взвода, клонясь к шее лошади и кружа над головой сверкающим клинком, скакал Тюрин. Его крупная гнедая кобыла захватывала в прыжок по нескольку метров, еле касаясь земли тонкими упругими ногами.

— По-олк! Направление на колокольню! В атаку! Ура! — послышался бодрый голос Панкеева.

— Ура-а-а! — дружно подхватили вокруг голоса.

Но тут словно свинцовым ливнем ударило по флангу полка, и Вихров, пригнувшись, увидел, как высоко в воздухе блеснули Мишкины бабки. Строй пронесся вперед. «Убили!» — подумал Вихров. Он оглянулся. К Ладыгину вихрем подскочила тачанка. Больше он ничего не увидел: вся масса всадников с криком и топотом понеслась во весь мах, чтобы скорее достичь деревни, и он, подхваченный общим движением, продолжал мчаться вперед. Как вдруг навстречу полку лихорадочно ударили пулеметы. Лошадь Вихрова резко шарахнулась в сторону. Рядом с ним кто-то упал. Послышались тревожные крики. Взвиваясь на дыбы, падали лошади. Бойцы кинулись в стороны. Эскадроны смешались в одну общую массу.

— Назад! Отходи в балку! — загремел голос Панкеева. — Живо! Галопом!

Бойцы кучей поскакали назад.

— Стой! Стой, братва! Взводный остался! — крикнул рядом с Вихровым незнакомый боец.

— Где? Какой взводный? — быстро спросил Вихров.

— Тюрин! Эвот лежит! — показал боец в сторону деревни, где подле куста билась, поднимаясь на передние ноги, гнедая кобыла.

Вихров повернул лошадь и выпустил ее во весь мах. Он делал это не думая, не соображая, а подчиняясь подсознательному чувству, которое подсказало ему это решение.

— Хватай стремя! — крикнул он, подскакав к Тюрину.

Тот лежал без движения.

Вихров спрыгнул с седла, схватил безжизненное тело товарища и, подняв его, перевалил через седло. Он занес уже ногу в стремя, когда в нескольких шагах от него раздался крик:

— Хальт! Стой, пся крэв!

К нему, держа винтовки наперевес, бежали легионеры. Вихров сорвал с ремня гранату и, широко размахнувшись, бросил ее под ноги солдатам. От взрыва лошадь взвилась на дыбы. Он толчком прыгнул в седло и, крепко придерживая тело товарища, поскакал к эскадрону.