Калле Блюмквист — сыщик

Калле и Андерс смотрели на нее с обожанием. Еще бы, конечно, они представляли! И цирковые артисты со всем пылом и рвением взялись за работу.

Трудно было придумать лучшее место, чем то, которое предложила Ева-Лотта. Южная стена пекарни вполне подходила как фон для цирковых номеров, а размеры твердой травянистой площадки позволяли разместить и зрителей, и арену. Недоставало только брезента, который служил бы занавесом.

Хуже обстояло дело с артистическими уборными. Но находчивая Ева-Лотта быстро нашла выход. Над пекарней тянулся чердак; большой люк под самой крышей позволял подавать туда вещи прямо со двора.

— А раз можно туда подавать, значит можно и оттуда выгружать, — сказала Ева-Лотта. — Вот мы и будем выгружаться. Привяжем веревку наверху и будем съезжать по ней, когда подойдет очередь выступать. А когда номер кончится, убежим тихонечко, чтобы зрители не заметили, вернемся по внутренней лестнице на чердак и будем ждать следующего выхода. Это же страшно оригинально, разве нет?

— Да, страшно оригинально, — согласился Андерс. — А если ты еще и лошадь сумеешь уговорить съезжать по веревке, тогда уж будет просто жутко до чего оригинально. Но это, пожалуй, потруднее. Она хоть и укрощенная и послушная, но есть же в конце концов и для лошади предел!

Об этом Ева-Лотта не подумала. Так или иначе, она не собиралась совсем отказываться от своей блестящей идеи.

— Когда будет мой выход, один из вас станет конюхом, проведет лошадь через зрительный зал на арену и поставит ее под чердачным люком. А потом — хлоп! — я съеду ей прямо на спину.

Подготовка развернулась полным ходом. Калле одолжил брезенты у папы. Андерс съездил на велосипеде за город, на дровяной склад и купил там мешок опилок, чтобы посыпать арену. Затем привязали веревку на чердаке, и трое артистов принялись съезжать вниз. Они так усердно упражнялись, что чуть не позабыли обо всем остальном. В самый разгар вдруг появился дядя Эйнар.

— Как это он целых полдня пробыл один? — шепнула Ева-Лотта мальчикам.

— А ну-ка, кто сбегает с письмом на почту? — крикнул дядя Эйнар.

Ребята посмотрели друг на друга. Ни у кого не было особой охоты. Но тут в Калле заговорило чувство долга. Дядя Эйнар — личность подозрительная, а переписка подозрительных личностей требует контроля.

— Я сбегаю! — крикнул он.

Ева-Лотта и Андерс были приятно удивлены. Калле схратил письмо и помчался. Скрывшись из виду, он тотчас взглянул на адрес.

На конверте стояло: «Лола Хелльберг, Стокгольм, до востребования».

«До востребования» означало, что адресат сам должен получить письмо на почтамте, это Калле знал.

«Подозрительно, — подумал Калле. — Почему он не пишет ей прямо на дом?»

Он достал свою записную книжку и раскрыл ее. В верхней части страницы стояло: «Список подозрительных лиц». Раньше этот список охватывал немалое количество «лиц», но потом Калле скрепя сердце вынужден был повычеркивать их одного за другим. Ему так и не удалось ни одного из них уличить в чем-либо преступном.

Теперь в списке числился всего один человек — дядя Эйнар. Его имя было подчеркнуто красным, а ниже аккуратно перечислялись приметы. За приметами следовал раздел: «Особо подозрительные обстоятельства», где значилось: «Имеет отмычку и карманный фонарик». У Калле, разумеется, тоже был карманный фонарик, но это же совсем другое дело!

Выудив из кармана огрызок карандаша, Калле прислонился к забору и внес следующее добавление: «Ведет переписку с Лолой Хелльберг, Стокгольм, до востребования». Затем он добежал до ближайшего почтового ящика и через минуту уже вернулся в «Калоттан»— так по зрелом размышлении решено было назвать новый цирк.

— А что это значит? — спросил дядя Эйнар.

— Неужели непонятно? — «Ка» — Калле, «Лотт» — Ева-Лотта. «АН» — Андерс,ответила Ева-Лотта. — Кстати, вам нельзя смотреть, как мы репетируем.

— Очень жестоко с вашей стороны. Что же я буду целый день делать?

— Пойдите рыбку поудите, — предложила Ева-Лотта.

— Ты что, хочешь, чтобы у меня сделался нервный припадок?

«Чрезвычайно беспокойная натура», — подумал Калле. Но Ева-Лотта была неумолима. Она безжалостно выпроводила дядю Эйнара, и репетиции цирка «Калоттан» продолжались полным ходом. Андерса, как самого сильного и ловкого, выбрали директором цирка.

— Но и я тоже хочу немножко распоряжаться, — объявила Ева-Лотта.

— Ну уж нет. Раз я директор, значит все.

Директор Андерс твердо решил создать действительно хорошую акробатическую труппу и заставил Калле и ЕвуЛотту тренироваться несколько часов подряд.

— Ну вот, — удовлетворенно сказал он под конец.

Ева-Лотта, одетая в голубой спортивный костюм, с гордой улыбкой выпрямилась. Она стояла одной ногой на плече Андерса, а другой на плече Калле. Мальчики в свою очередь упирались широко расставленными ногами в зеленую доску качелей, и Ева-Лотта очутилась на такой высоте, что ей даже стало немного не по себе. Но она скорее умерла бы, чем призналась, что у нее душа уходит в пятки, когда она смотрит вниз.