Каллиграфия

Она шевельнулась во сне и глубоко вздохнула, а старик Праксис на улице, поскольку механизм отлаживал именно он, всё вертел и вертел своё колесо, подзадоривая бездушную машину, как подзадоривают скакунов или охотничьих собак.

«Да, он далеко не сибарит, этот умелец, — подумал Кристиан, возвратясь на соломенное „ложе“. — А их благодетель Мортис Астро, похоже, не столь состоятелен, как расписывала Мария. Так что если Джулия захочет подарить Праксису бриллиант, хотя и доставивший ее кузену столько забот, тут я, пожалуй, буду с нею единодушен».

А Джулия, едва только размежив веки, объявила, что долее в этом доме задерживаться не намерена. Она желает поскорее вернуться на виллу Актеона, принять душ и переодеться. Да, именно так она и сказала, затронув затем животрепещущий вопрос розысков мафиозного гнезда.

— Мы топчемся на месте! — возмутилась она. — В нас стреляют, мы уносим ноги, мы плутаем по Криту, как слепые котята, без определенной цели и плана, а ведь изначально цель была вполне ясной и достижимой.

Кристиан молча соглашался, понимая всю правоту ее слов. В памяти его свежи были эпизоды недавних перестрелок, свидетельствовавших о полной бездеятельности их «миротворческой группы», и явственно говоривших в пользу мафии, которая разглядела в их команде серьезнейшую для себя угрозу. Покинуть гостеприимную виллу изначально было задумано для того, чтобы отвести напасть от Актеона, и, как выяснилось позднее, еще затем, чтобы избавиться от Люси, чья ревность и непростой характер служили в этом тонком и ответственном деле недопустимыми помехами. Теперь же, когда с Люси было покончено, можно было напрямую приступить к изобличению мафии, хотя каким способом, пока оставалось непостижимым. Тешить себя мыслью, что, блуждая по местности, они якобы запутывают следы, больше не приходилось. Группа их распалась, и где теперь странствуют Франческо и Джейн, целы ли они, живы, — всё это будоражило ум человека-в-черном ничуть не менее, чем уравновешенный ум Джулии. Ни средств для достижения основной цели, ни даже простейших средств для возвращения в город у них не было. Удивительно, как в подобных обстоятельствах они еще сохраняли бодрость духа!

Порядочно проголодавшись и изведав все «прелести» бедняцкого отдыха, они спустились к столу, на котором красовался теперь пряный каравай, особая гордость Марии, которая, несмотря на сломанную руку, умудрилась испечь его к утру.

— Мне дед помогал, — с достоинством пояснила она. — А так я всегда сама справляюсь. Попробуйте! Мягкий, как вата!

Гости находились не в том положении, чтобы воротить нос от куска хлеба, а потому приняли угощение с благодарностью, и Мария нарадоваться не могла, как у них трещит за ушами.

— Ты что же, вообще не спала? — бесхитростно удивилась Джулия, дожевывая свой ломоть.

— Какое там спать, когда деду не спится! Он, поди, и сейчас с тетрапедом любезничает! И не смотрите на меня такими глазами. У него что ни изобретение, то дитятко новорожденное. Вот он и рассыпается перед каждым в увещеваниях да медовых речах. Я уж привыкла. А тетрапед для вас, кстати, готовится.

— Что, Мария, всё, почитай, порассказала? — прокряхтел из дверей Праксис. Девчушка залилась румянцем. — Ну да ладно, пожалуйте, господа, во двор. Я давненько раздумывал, кому б могла пригодиться такая машина, а тут, гляжу, два пешехода, и не абы каких пешехода, а из интеллигентов. Далёко, видать, путь держат. Дыры я подлатал, изъяны поправил… — приговаривал Праксис, семеня с ними рядом. — Да вы сами, господа, оцените!

А оценить, действительно, было что. Если б не прозрачный пластиковый купол над сидениями, Джулия решила бы, что у нее двоится в глазах, ибо тетрапед на первых порах казался спаянным из двух прогулочных велосипедов, колеса у которых заменили на более широкие, а вместо рулей укрепили этакую рогатую перекладину с множеством датчиков и рычажков. Вдобавок эту четырехколесную конструкцию снабдили вместительными креслами, вывезенными, судя по обивке, чуть ли не из самого Лувра.

«При таком-то нищенском существовании!» — подумала Венто. А Мария, точно угадав ее мысли, поспешила заметить, что Мортис некогда весьма щедро одарил их богатым гарнитуром, предназначавшимся для дедовых изобретений.

— Вот ведь всё вымелет, мельница неугомонная! — вскинулся на нее Праксис. — Лучше помалкивай да имя Мортиса без надобности не тереби!

Гости многозначительно переглянулись, однако сочли за благо не оповещать старика, что о «добродетелях» его спонсора наслышаны изрядно.

— Ступай в дом! — рявкнул он напоследок, и Мария, несмотря на увечье, стремглав побежала прочь. — Девчонка, что с нее возьмешь? — извинительно обратился он к человеку-в-черном. — Язык что помело. Да вы не обращайте внимания. Как вам моя машина? И в дождь, и в слякоть — довезет, куда угодно! Безвозмездный дар от Праксиса!

— Но чем мы заслужили?! — воскликнула Джулия, возведя на него глаза.

— Уж тем хотя бы, что помогли моей внучке после того злополучного падения.