Каллиграфия

Ливневая завеса заслоняла от них пустую, омертвелую глазницу угольно-черного маяка, который простаивал без смотрителя уже много лет подряд и под которым располагалось убежище Дезастро. Кимура приподнялся и осторожно, чтобы не оттолкнуть Люси, повернул ключ зажигания. Катер завибрировал и тронулся с места.

Никогда еще морская прогулка не казалась Кристиану столь медленной и унылой. Помощница Актеона повисла у него на плече, содрогаясь от немых рыданий и холода, а он вынужден был вести лодку в густой мгле, время от времени сверяясь с компасом и картой.

«Ну, вот, — думал он, — теперь мне известно точное местонахождение врага, однако что я один могу поделать? Разбить их коронным ударом? — Так бывает лишь в кино. Попробовать договориться? — Ищите дурака! Натравить на них полицию? — К тому моменту, как сюда прибудет патруль, преступников и след простынет…»

— Крис, дорогой, а как ты очутился на острове? — прервала его размышления Люси. — Ты следил за мной?

«Крис» — так его называли только самые близкие люди. А Люси попросту не терпела длинных имен и сокращала их, не сообразуясь с желанием собеседника.

— Я обязан был узнать причину твоих еженедельных отлучек. Между прочим, у Актеона из-за тебя началась бессонница.

— Ах, вы зря за меня переживаете, — без притворства сказала та.

— А по-моему, если бы не я, ты бы уже испустила дух на дне лодки. В том пузырьке ведь был яд, не так ли?

Люси ничего не ответила и только крепче прильнула к нему.

* * *

Пригнув нижнюю ветку и привстав на цыпочки, Аризу Кей понюхала крупный вишневый цветок.

— Ох, до чего хорош! А аромат! И лепестки что шелк!

Она аккуратно смахнула с тычинок немного золотистой пыльцы, проделала пальцами изящные движения, словно бы повелевая ветру разнести пыльцу по всему саду, и мелодично, по-японски произнесла:

— Будь везде, на каждой сакуре, белым, розовым, с прожилками. Я хочу, чтобы дети наслаждались твоей красотой.

Невзирая на однообразие дней, японка никогда не скучала и не предавалась праздности. Чтобы бездельничать, нужно великое самообладание и несокрушимая сила воли, а хранительница пока не считала себя обладательницей этих качеств.

Клеопатра насквозь пропиталась волшебством. Она часами не вылезала из библиотеки, проглатывая один том за другим, и из дверей красной пагоды нередко выпархивали диковинные виды птиц, а порой хлестали воды океанов и даже сыпались золотые дублоны. Конечно, и животные, и водоросли, опутавшие горбатый мостик, и драгоценности из воображаемых сундуков вскоре таяли, истончаясь в воздухе, но, тем не менее, зрелище было захватывающее. Когда в сад прибыла Джулия, из пагоды доносилась пиратская ругань и лязг скрещиваемых сабель.

«Ну-ну, — подумала Венто. — Увлеклась наша африканка».

На берегу ручья, возле моста, стояла узкая лодчонка с веслом, которую Клеопатра приспособила для водных спусков. Эту лодку без особого труда можно было привязать к спине и пройти с нею сколь угодно длинное расстояние, ни капли не устав. Иногда кенийка доходила до самого края насаждений, где изгородь прерывалась, уступая путь быстрому ручейку. Там Клеопатра останавливалась, подолгу любуясь снежными пиками непроходимых гор, холодной голубизной неба над ними и тем контрастом, какой составляли полный жизни сад и безмолвная каменная твердыня. А потом вдруг перекидывала лодчонку через голову и, вооружившись веслом, сплавлялась по небольшим порожкам к белой пагоде, где можно было ухватиться рукою за мост и выбраться на сушу. Ниже по течению находилась пагода-библиотека, а еще ниже — невозделанная земля, заросшая буйной травой и какими-то экзотическими цветами, которые распускались и благоухали сами по себе, без надзора Аризу Кей и восхищенных взглядов детишек.

Дети… Судьба этих вертких, неугомонных созданий заботила японку больше всего, и когда Джулия явилась в сад для тренировки, то полагала услышать новую тираду по поводу медлительности предприятия Кристиана и тесноты, которая вынуждает ее, хранительницу, расширять площадь посадки деревьев.

Но никакой тирады не последовало. Всё-таки, Аризу Кей знала меру не только в поливе и подкормке растений. Она мило беседовала с Джулией о погоде и выведенных сортах вишни, развешивая кремовые занавески на кухонном окне; спрашивала, не слишком ли горяч чай, и интересовалась последними событиями на Крите.

— Как? Неужели покушались на этого приветливого, добродушного господина, которого я мельком видела сверху?! — диву давалась японка. — Кому подобное могло прийти в голову?!

— Франческо с пеной у рта доказывал нам, что убийца Люси и что вместо нее за решеткой сидит невинная. Но, я думаю, это клевета. А когда ты, позволь спросить, видела Актеона?

— В тот вечер, когда ты обнаружила у себя на столе рождественские подарки. Актеон в гостиной играл с Франческо в триктрак и был безмерно весел…

— Он перебрал, — вставила Джулия.

— … А твой сэнсэй ходил повесив нос, — продолжала она. — Та белокурая особа, Люси, не сводила с него глаз.

— И почему только тебя не заметили? — недоумевала Венто. — Неужто ты, как призрак, витала под потолком?