Калуга

Как известно, после Бородинского сражения у некоторых русских генералов была мысль идти в Калугу, не заходя в Москву; когда же было принято направление к Москве, то они думали, что неприятель все же отрядит корпус на Калугу. Поэтому естественно, что через два дня после Бородинского боя главнокомандующий прислал предписание объявить Калужскую губернию на военном положении. Приказано было: 1) закрыть присутственные места и оставить только губернское правление, камерную часть казенной палаты и рекрутское присутствие. 2) «при сближении неприятеля к губернскому и уездному городам отправить провиант, а остальной истребить, дела и казну вывезти, вино из бочек выпустить». По получении такого распоряжения драгоценную церковную утварь и дела присутственных мест немедленно же собрали и отправили в Орел, а гимназию и пансион в Рязань. 7 сентября была закрыта консистория и бездействовала до 13 ноября. Вместо всех присутственных мест был учрежден временный военный комитет, зависевший непосредственно от Кутузова. На границах Жиздринского, Мещовского, Мосальского, Медынского и Боровского уездов были учреждены кордоны из ополченцев.

Вывоз казенных вещей привел в большое беспокойство калужан; они также стали укладываться и выезжать, и улицы и дворы опустели; ворота, двери, окна в домах были открыты и даже поломаны; оставленный скот ревел на улицах. Пешие бежали, кто куда мог; зажиточные выезжали в другие губернии. Купцы приготовили барки, чтобы отправить товары вниз по Оке. Только в церквах среди общей паники по-прежнему не прекращалось богослужение, и ежедневно совершалось соборное молебствие с крестным ходом. А пред иконою Калужской Божией Матери, принесенной в Калугу, молебны пелись и ночью.

Не зная ничего точного о движении французов, калужане со страхом ждали нападения неприятеля в конце августа и первых числах сентября вместо Москвы на Калугу. Поэтому были расставлены нарочные — вестовые, которые должны были доносить известия о движении и приближении неприятеля. Пикеты сторожили его по селам и деревням. А в ту ночь, когда французов, по расчислениям, ожидали в Калугу, преосвященный выехал со свитой в с. Ромоданово и ночевал в доме владельца имения (Олонкина). Архиерей вернулся утром в город, когда сделалось известным, что французы прошли в Москву.

Калуга «лежала на пороге отчаяния» 40 дней, со 2 сентября до 12 октября.

Когда наша армия сосредоточилась под Тарутином, закрывши собою Калугу, калужане все же думали, что Наполеон может дойти до Калуги. Они отправили к Кутузову Муромцева просить у фельдмаршала наставления, что им делать и какие они могут оказать услуги и пожертвования. Кутузов ласково принял Муромцева и велел показать ему расположение армии, а 22 сентября отправил его с письмом к Калужскому Городскому Голове И. В. Торубаеву, в котором он пишет, что «надежда на верное поражение врага нашего нас не оставляла. Недостаток в продовольствии и совершенная гибель предстоят врагу неизбежно… Город Калуга есть и будет в совершенной безопасности», самая кампания, по мнению Кутузова, должна была прекратиться в непродолжительном времени.

Калужские граждане были успокоены и отправили гласных Елисеева и Лебедева благодарить Кутузова, препроводив с ними и корпию[28]

для раненых. 30 сентября гласные вернулись с новым письмом Кутузова, где он, благодаря за корпию, пишет: «в настоящее время мы видим в изобилии к нам милость Божию: злодеи наши со всех сторон окружены, свободный выезд из стана партиями, от нас везде посланными, совершенно воспрещен, люди и лошади изнуряются голодом, и каждый день во всех местах убитыми и пленными теряют они до 500 человек, что подтвердить могут и граждане ваши, гг. Елисеев и Лебедев».

Как известно, в 20-х числах в Калугу прибыл бывший главнокомандующий Барклай де-Толли, как это явствует из известного его письма от 24 сентября Имп. Александру. Калуга приняла его недружелюбно. Поддавшиеся общему против Барклая раздражению, калужане выбили стекла в его карете и кричали на всю улицу «изменник»! Только с помощью полиции мог выехать бывший министр.