Калуга первая (Книга-спектр)

Скоро городские звуки стихли, и Тамара пошла вглубь кладбища. Она беспокоилась, как бы мама не позвонила подруге, к которой Тамара будто бы пошла ночевать. Никому, совсем никому не сказала она о своей задумке. И не скажет. Будут знать только два поэта. И Тамара счастливо улыбалась. Она все гадала, кого из них больше любит. Но так и не определилась. И тот, кто умер раньше, и второй - были ей одинаково близки и дороги. Она даже почему-то подумала, что любить двоих неприлично, как-то нехорошо. Но ничего с собой поделать не могла.

Она шла теперь и читала стихи того, что был в глубине. Обычно у его могилы оставляли поменьше цветов, наверное оттого, что он давно умер, и она решила и она решила отдать ему шесть гвоздик, а тому что у входа, четыре. Больше всего она любила розы, но гвоздики ей тоже нравились.

Она чуть слышно шептала чудесные строки и старалась не думать о глупых призраках и о всякой чепухе.

А вокруг - оградки да надгробия, похолодало, звезды с любопытством смотрели в просветы между листьев, ото всюду ползли кладбищенские шорохи. Они заставляли слушать биение сердца, и в каждом темном пятне ожили причудливые образы. С большим трудом приходилось Тамаре доказывать себе, что она совсем ничего не боится.

Она представила, как сейчас улыбнется, как вдруг совсем рядом скрипнула калитка, и Тамара, резко обернувшись, похолодела - огромный человек стоял за могильной оградкой! Она вскрикнула и попятилась, но поняла, что перед ней обычный памятник, только зачем-то очень большой.

"Нет, так продолжаться больше не будет", - сказала себе Тамара и, включив подсветку, посмотрела время. Тридцать минут одиннадцатого.

Ничего, ещё совсем немного. Она вышла на аллею, где увидела скамейку, присела и подумала, что и подождет, чем зря топтаться у могилы. Она даже покушала печенье с конфеткой и, облокотившись о спинку скамейки, помечтала, что, когда умрет, то по завещанию её положат между поэтами, определят, сколько шагов, потом отсчитают половину и положат.

"Хорошо бы всем рядом, но это так хлопотно", - подумала она и задремала.

...Проснулась Тамара, когда кто-то осторожно коснулся её щеки. Прикосновением нежным, но холодным. Она вздрогнула и вспомнила, где находится. Никого не было, хотя ей показалось, что совсем рядом по залежавшимся листьям прохрустели шаги. Она встала и осмотрелась.

Скрипели старые деревья, мигали вдали уличные фонари, и было холодно коленям. Тамара взглянула на часы и сказала "батюшки! пять минут первого!" Забыв обо всех страхах она шагнула, но вдруг ясно услышала голоса. Оглянулась - и в конце аллеи показались две фигуры. Прижимая к груди цветы, Тамара побежала между оградками и присела там, опустив голову и слушая глухие удары своего сердца. Эти удары совсем не давали ей слушать голоса. Она уже было подумала, что они ей почудились и в действительности на аллее никого не было, когда где-то невдалеке кто-то отчетливо произнес:

- Заманчиво, конечно, писать о себе, но кто знает, кто он сам? Что можно предложить, кроме утопий или имевших место событий? А бесконечно копировать природу и общество - это замкнутый круг.

Тамара ничего не поняла, взволновалась ужасно, сунула в рот палец и укусила.

А голос продолжал:

- Каждый старается продлить себя во времени, материализуется в детях, в камне, в звуках, красках, в слове. Фотографируются, биографии пишут, воспоминания. Здесь же явный закон!

- Вам мало того, что вы получили? - насмешливо спросил неприятный голос. - Бросьте! Были уже попытки перекидывания мостков. Они заканчивались бесконечным унынием.

И он пренеприятнейше расхохотался.

- Значит, - воскликнул надтреснутый, но сильный голос, - ты признаешь пропасть, раз были мостки и проблема в средствах?

- И ради таких вопросов ты добивался встречи со мной? Это вам, праздношатающимся, можно фантазировать и желать. А я же хлопочу об элементарном выживании и с трудом поспеваю. Вон, посмотри, луна полная, а ты со своими законами.

Они остановились совсем близко. Тамара крепко-крепко прижалась к холодной земле и не смотрела в сторону говоривших, она боялась, что они увидят её глаза.

- А чем ты в полную луну занят?

- Женщин раздражаю, - рассыпался в смехе скрипучий голос, раздражение им - ради всеобщего продолжения. У них хандра, глупость, они отыгрываются на мужчинах, те тоже выходят из состояния покоя, глядишь, где-нибудь и скандальчик, есть над чем мозгами пошевелить. Что, думаешь примитивно? Но зато надежно. И без таких мелких раздражений никакому брожению не бывать.

- Ну, а если иначе?

- Ты наивен, - раздраженно сказал скрипучий голос, - вы думаете о море, когда нужна-то всего капля, из которой выльется новый океан. Для этого требуется малость, - это неприятный голос произнес издевательски, бывать везде и всюду и быть всем! Поднатужьтесь, ребятки!

- А ты не будешь мешать? - примирительно спросил надтреснутый голос.

И Тамара уловила в нем что-то очень знакомое и почувствовала, как земля забирает из тела тепло, но она боялась шевельнуться, голоса звучали прямо над ней.