Камень Дуччо

У Микеланджело похолодело в животе. Он не может оставаться взаперти. Только не сегодня!

– Откройте! – заорал он исступленно.

Из-за двери не доносилось ни звука. Микеланджело представил себе, как Лодовико разлегся там на куче мебельного хлама с выражением мрачной решимости на лице – таким же, какое он видел у императорского профиля на золотой монете.

– Если я не приду на конкурс, мне не видать заказа.

– А я тебе говорил! Я не допущу, чтобы мой сын трудился жалким каменщиком.

Несколько минут Микеланджело пинал запертую дверь ногами, но Лодовико было ничем не пронять. В отчаянии Микеланджело повалился на пол. В глазах его закипели злые слезы. Вожделенный камень Дуччо отдалялся от него. Несносный Леонардо возьмет заказ без боя. А этот гордый мрамор достоин лучшего!

Микеланджело встал и внимательно оглядел спальню в поисках иного выхода. Его единственная возможность выбраться отсюда – маленькое оконце, расположенное почти под потолком. Он подтащил к стене кровать и забрался на нее, чтобы получше рассмотреть окно. Деревянные ставни он снимет без труда, но оконный проем слишком узок для его широких плеч. И даже если он исхитрится пролезть в него, то окажется на высоте второго этажа.

– Папа! Пожалуйста, выпустите меня, – попробовал он в последний раз уломать отца.

– Нет!

Микеланджело зло фыркнул, решительно достал из сумы молоток и долото, упер заточенный рабочий конец долота в край рамы и ударил молотком сверху. Ошметки замазки и камня полетели в стороны. Грохот его нисколько не смущал – отец и так очень скоро сообразит, что он тут затеял. Человеку без сноровки потребовалось бы не меньше часа, чтобы прорубить толстенную каменную стену. Микеланджело же справился с задачей всего за пару дюжин крепких ударов. Он вынул окно целиком вместе с рамой и выбил еще пару камней по краю проема. Лаз стал шире.

Часы на Санта-Кроче пробили дважды. Конкурс должен был вот-вот начаться. Микеланджело уже опаздывал. Он высунулся в окно и посмотрел вниз. Два этажа – не шутка. Если зацепиться руками и повиснуть на подоконнике, ему, возможно, удастся дотянуться до бельевой веревки, она поможет замедлить падение. Земля внизу влажная и жирная, она смягчит удар. Правда, он испачкает свой новый чистый наряд…

– Он выбирается, – завопил из нижнего окна Джовансимоне.

Отец за дверью разразился проклятиями, что-то громыхнуло и упало – должно быть, он торопился разобрать мебельный завал, чтобы зайти в спальню. Весь дом наполнился беготней и криками. Ах, так значит, его караулила вся семейка. А время шло. «Грязь не грязь, а выбирать не приходится», – решил Микеланджело и подтянулся к окну.

Он спустил ноги и повис, вцепившись пальцами в подоконник. До веревки было никак не дотянуться – ветер относил ее в сторону. Микеланджело посмотрел вниз: казалось, там разверзлась бездна – будто он вздумал прыгнуть с купола Дуомо.

Старуха из дома напротив, которая изготовилась выкинуть в окно мусор, замерла, уставившись на него.

– Микеле! – Лодовико с криком ворвался в спальню и охнул, увидев, что сын висит на окне. – Per favore, дай я помогу тебе.

Увидев отца, который потянулся, чтобы схватить его за руку, Микеланджело разжал пальцы. Падая, он смотрел вверх, на искаженное отчаянием лицо Лодовико, который кричал:

– Не-е-е-т!

Микеланджело не мог понять, расстроен отец его падением или злится оттого, что сын выскользнул из ловушки.

Он согнул ноги в коленях, чтобы смягчить удар и погасить скорость падения, но все равно кубарем покатился по жирной земле. Хорошо, хоть не слышно было треска костей.

– Держи его! – завопил Джовансимоне, стремглав вылетая из дома.

Микеланджело вскочил на ноги и помчался по улице. Семья с воплями преследовала его. Ну уж нет! Годы тяжелой работы с камнем закалили его, он куда сильнее и выносливее братьев и потому легко оторвался от них. Он повернул за угол, потом еще и еще, ветер свистел в ушах, а он мчался к Собору. У него не было ни секунды на то, чтобы остановиться и почистить одежду, однако быстрый взгляд в нутро сумы принес облегчение – слава богу, рисунки не испачканы! Оставалось уповать на то, что они произведут должное впечатление и господа из комиссии не обратят внимание на его жалкий вид. Если только он не опоздал.

Леонардо