Камень и боль

Анджело Полициано вышел из зала и, увидев у окна правителя, прикрывшего лицо руками и погруженного в печальные размышления, молча остановился поодаль. Но Лоренцо услыхал шаги и, не отнимая рук от лица, сказал:

- Ты выпорол Скарлаттино?

- Нет, - удивился Полициано. - За что его пороть?

- Ах, это ты, мой Анджело, - промолвил Лоренцо и, подойдя к нему, положил руку ему на плечо. - За его глупую остроту о Савонароле...

- Но ведь он говорил только среди нас, и ты не велел ему повторять.

- Это правда, - кивнул Лоренцо. - Но кого-то ведь я велел наказать...

- Это Кардиери, - улыбнулся Полициано. - Кардиери и Аминту. За любовь.

Лоренцо поглядел на него серьезно.

- Тяжело мне, мой Анджело!

- Ты бледен, - заботливо прошептал Полициано. - Плохие вести из Рима? У принцессы Маддалены тяжелая беременность?

- Джироламо Риарио убит, - ответил Лоренцо.

Полициано быстро замигал, потом устремил взгляд на сады.

- Он был твоим великим врагом, правитель...

Но Лоренцо горько улыбнулся.

- Великим врагом? - повторил он. - Если б только он был сейчас жив...

- Я тебя не понимаю. Ты жалеешь его?

- Анджело, - прошептал Лоренцо Маньифико. - Сколько пробудет душа его во мраке?

Полициано пожал плечами.

- Точно сказать трудно, но не менее тысячи лет. А что?

- Мне пришло в голову... если б он там по своему свободному выбору вдруг сам решил... потому что бог не может в это вмешиваться... судьбу какого-нибудь Медичи...

- Что ты говоришь! - воскликнул с испугом Полициано, сжав его руки. Это невозможно, ты же знаешь! Когда низшие боги, читаем мы в "Тимее", получив бессмертное начало души, создали человеческое тело, они поместили бессмертную душу в мозгу. Потом вложили честолюбивую душу в грудь, а гневливую поместили между блоной и пупком. Так гневливая душа, лютый зверь, по определению Прокла, удерживается пупком, словно цепью. У Медичи душа в мозгу и в груди, тогда как Джироламо - человек распутный и гневливый, а не философ...

- Что знаешь ты, Анджело, о темных стремнинах в душах Медичи!

- Лоренцо! - воскликнул Полициано. - Что с тобой сделалось? Так потрясло тебя известие о смерти Джироламо? Или ты усматриваешь большую опасность в его смерти, чем в существовании?

- Я вижу гибель... страшную гибель... - прошептал Лоренцо.

Полициано задрожал, побледнел.

В то же мгновенье пронзительный, резкий крик разорвал воздух позади них, безумный крик человека, которого убивают, на которого вдруг обрушилась оторопь ужаса и смерти. Тотчас вслед за тем послышался дикий лай целой своры псов, лай терзающий, кровожадный, а дальше опять визг и вопли страха. Все это переплеталось, сливалось, и вот уже псы накинулись на несчастного и стали отдирать его мясо от костей, и опрокинутый на землю безоружный человек судорожно корчится под их клыками, отчаянно защищается, но псы уже вцепились ему в руки и ноги, и вот острая красная слюнявая пасть схватила его за обнаженное горло, и завыли человек и пес, и голос уже был не человеческий и не звериный, а скуленье отверженца, голоса преисподней и лай адских псов, ведущих травлю в вечности. Клокотанье крови поднималось в разорванном горле, подобно пузырям из грязи мясных лохмотьев, но собачья свора не выпускала добычу и рвала, драла и рвала, драла и рвала...

У Лоренцо в глазах потемнело. Призраки, мраки, гневливая душа, это лютое зверье, адские тени, судьба Италии, остывшее тело Джироламо Риарио, красные пасти псов, их хватучее раздиранье, гибель... Стремительно повернувшись, он сорвал висевшую у них за спиной шелковую завесу.

Там стоял забавник Скарлаттино с идиотской улыбкой.

- Здорово, а? - заговорил он уже человеческим голосом. - Я только недавно научился. Нужно прижать вот так ладонь ко рту. Это последний номер моей карнавальной программы. Очарую всех.

Полициано стремительным движеньем заставил кинжал правителя опуститься.

- Ты - философ, Лоренцо! - воскликнул он.

Маньифико разжал ладонь, расслабил пальцы, и кинжал зазвенел на плитках галереи. Скарлаттино, бледный от страха, только тут понял и пустился наутек, завопив уже по-настоящему.

Медичи тяжело дышал. Полициано несколько раз прошелся взад и вперед, заложив дрожащие руки за спину и с тревогой глядя на правителя.

- Ты чуть не убил его, Лоренцо...

- Да, - кивнул князь. - Я и хотел...

- Никогда я не видел, чтоб ты убивал, - предоставь это другим...