Камень (сборник)

Отверженное слово «мир»В начале оскорбленной эры;Светильник в глубине пещерыИ воздух горных стран – эфир;Эфир, которым не сумели,Не захотели мы дышать.Козлиным голосом, опять,Поют косматые свирели.Пока ягнята и волыНа тучных пастбищах водилисьИ дружелюбные садилисьНа плечи сонных скал орлы, —Германец выкормил орла,

И лев британцу покорился,И галльский гребень появилсяИз петушиного хохла…А ныне завладел дикарьСвященной палицей Геракла,И черная земля иссякла,Неблагодарная, как встарь. —Я палочку возьму сухую,Огонь добуду из нее,Пускай уходит в ночь глухуюМной всполошенное зверье!Петух, и лев…. . . . . . . . .Мы для войны построим клеть,

Звериные пригреем шкуры, —А я пою вино времен —Источник речи италийской —И в колыбели праарийскойСлавянский и германский лен!Италия, тебе не леньТревожить Рима колесницы,С кудахтаньем домашней птицыПерелетев через плетень?. . . . . . . . . . . .В зверинце заперев зверей,Мы успокоимся надолго,И станет полноводней Волга,

И рейнская струя светлей —И умудренный человекПочтит невольно чужестранца,Как полубога, буйством танцаНа берегах великих рек.

1916

На розвальнях, уложенных соломой,Едва прикрытые рогожей роковой,От Воробьевых гор до церковки знакомойМы ехали огромною Москвой.А в Угличе играют дети в бабкиИ пахнет хлеб, оставленный в печи.По улицам меня везут без шапки,И теплятся в часовне три свечи.

Не три свечи горели, а три встречи —Одну из них сам Бог благословил,Четвертой не бывать, а Рим далече —И никогда он Рима не любил!Ныряли сани в черные ухабыИ возвращался с гульбища народ.Худые мужики и злые бабыПереминались у ворот.Сырая даль от птичьих стай чернелаИ связанные руки затекли:Царевича везут, немеет страшно тело —И рыжую солому подожгли.

1916

«В Петербурге мы сойдемся снова…»