Читаем Каменная баба полностью

-Да у меня, понимаешь, хозяйка - ведьма та еще. Живет одна, пожилая, никого видеть не хочет, меня еще терпит, а как Валентин приезжает, бойкот объявляет, бастует: я тебе одной комнату сдавала, его знать не хочу и ничего не позволю. У нее от одного сознания, что это рядом происходит, настроение портится и пищеварение расстраивается. Кошкам - и тем совокупляться не дает на участке. Я ей говорю: это мой жених официальный, мы с ним повенчаны, а она мне: бумагу из загса принесите. Я ей: там венчание еще не регистрируют, а она: как будут регистрировать, тогда и приходите. Логика железная, а жизни нет. Из своего дома идешь на улицу, а там на тебя шары катят, глазами обшаривают: будто никогда парня с девкой не видели. Та еще публика!

-Может, из церкви бумагу принести?

-Из церкви я как-то не подумала...- Наталья Ефремовна, хотя и не приняла ее предложения, но оценила его по достоинству.- Слушай, ты нам компанию не составишь?

-В чем?- Ирина Сергеевна опешила.

-Да ты не подумай ничего... Просто ходить втроем как-то комфортнее. На троих не так пялятся. Я уже проверила - на больничном дворнике...- и соскочила с кресла: не любила засиживаться подолгу.- В субботу за тобой заедем. Он приехать должен. На автомобиле!..- и ушла стремглав, а Ирина Сергеевна, прежде чем пригласить следующую мамашу с ребенком, помедлила в замешательстве...

В субботу, только она села почитать по профессии, хозяйка окликнула ее из сеней:

-Ирина Сергевна! Гости к вам... Лиса Алиса и кот Базилио!..- и засмеялась собственной выдумке.

Она выглянула в окно и увидела в двух шагах от себя, на улице, Наталью Ефремовну и ее парня, пребывающего в известном ожидании: подтянутого, сосредоточенного, погруженного в определенного рода расчеты и соображения и одетого, не в пример нарядной Наталье, во что попало, в самое простое и непритязательное.

-Что это она нас так?..- спросила Наталья Ефремовна, но не стала дожидаться ответа, и без того очевидного, позвала: - Иди к нам. Хватит дома торчать... Что делаешь?

-Про гнойный плеврит читаю. Есть больной в отделении.

-Нашла чем в субботу заниматься. Иди, будешь сопровождать нас... Третьей лишней будешь. Дуэньей: знаешь, были такие особы в Испании...- и несмотря на сомнительную честь приглашения и на то, что у нее были другие планы на выходной, Ирина Сергеевна пошла с ними: она была хорошим товарищем, и на нее всегда можно было положиться...

-Куда идем?- встрепенулся Валентин, успевший за короткое мгновение оглядеть Ирину Сергеевну с головы до ног и принять увиденное к сведению. Наталья Ефремовна немедленно приревновала его:

- Развесил уже глаза?! Все мужики одинаковы - им одной мало: все женщины нужны сразу... Гулять - куда же еще? За город поедем...- и похвасталась:- Он на машине!-Автомобиль здесь был не у каждого.

-А что к дому не подъехали?

-Не хватало еще по Петровскому разъезжать. Внимание привлекать общее...- В Наталье Ефремовне жило странное сочетание из вызывающего пренебрежения условностями с вечным стремлением обойти и обмануть их.-Ходить втроем можно, а ездить - уже разврат... Обойдутся без такого зрелища.

-Я тогда пойду заведу ее?- предложил Валентин.- Там зажигание не сразу срабатывает.

-Заведи, заведи... Чтоб ревел и вскакивал...- Он кивнул и быстрым, чуть угловатым шагом ушел вперед, на опережение.- Как он тебе?- спросила Наталья Ефремовна.

-Ничего юноша... Работящий, видно?

-Работящий - это точно. За двоих пашет,- отвечала та с самым невинным видом, и Ирина Сергеевна непонятливо глянула на нее, не зная, как ее понимать: в прямом смысле или в переносном.

-Где познакомились?- спросила она только.

-На вокзале. Встреча самая случайная. Пили рядом: он пиво, я воду...

Это многое проясняло. Вообще-то Ирина Сергеевна представляла себе жениха Натальи Ефремовны иным: перспективным офицером или молодым профессором, не устоявшим перед ее чарами, Валентин же, как было сказано, выглядел куда как скромно: в полинялой выцветшей рубашке, гладко забранной под поношенные джинсы, в стоптанных ботинках.

-Любовь с первого взгляда?

-Не говори. С первого и до последнего...

Машина оказалась старым "москвичом", порядком разбитым, разболтанным, с оголенными проводами вместо исправного зажигания, но смотревшимся в Петровском едва ли не лимузином: здесь на чем только не ездили - и на тракторах, и самоходных комбайнах...

-Поехали вдоль реки. Я здесь пристань высмотрел.- В машине Валентин преобразился: встряхнулся, как бы скинул с себя некий груз, стал глядеть тверже и уверенней - еще не хозяин положения, но уже владелец транспортного средства.- Там купание, лодок несколько.

-Зачем несколько?- возразила Наталья.- Одной хватит. Одна на нос, другая на корму сядет,- и Валентин отчего-то хмыкнул...

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адриан Моул и оружие массового поражения
Адриан Моул и оружие массового поражения

Адриан Моул возвращается! Фаны знаменитого недотепы по всему миру ликуют – Сью Таунсенд решилась-таки написать еще одну книгу "Дневников Адриана Моула".Адриану уже 34, он вполне взрослый и солидный человек, отец двух детей и владелец пентхауса в модном районе на берегу канала. Но жизнь его по-прежнему полна невыносимых мук. Новенький пентхаус не радует, поскольку в карманах Адриана зияет огромная брешь, пробитая кредитом. За дверью квартиры подкарауливает семейство лебедей с явным намерением откусить Адриану руку. А по городу рыскает кошмарное создание по имени Маргаритка с одной-единственной целью – надеть на палец Адриана обручальное кольцо. Не радует Адриана и общественная жизнь. Его кумир Тони Блэр на пару с приятелем Бушем развязал войну в Ираке, а Адриан так хотел понежиться на ласковом ближневосточном солнышке. Адриан и в новой книге – все тот же романтик, тоскующий по лучшему, совершенному миру, а Сью Таунсенд остается самым душевным и ироничным писателем в современной английской литературе. Можно с абсолютной уверенностью говорить, что Адриан Моул – самый успешный комический герой последней четверти века, и что самое поразительное – свой пьедестал он не собирается никому уступать.

Сьюзан Таунсенд , Сью Таунсенд

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее / Современная проза