Каменная баба

Они стали смотреть снимки дальше, как вдруг в ближнее окошко забарабанили. Иван Герасимыч вздрогнул от неожиданности.

-Кто это?!.- В Петровском в окно так запросто не стучали: так могли поступить лишь очень близкие люди или чужие - в случае пожара или иного несчастья. Он подошел к стеклу, всмотрелся в темноту и скорей угадал стоящего там человека, чем его увидел.

-Пирогов!..- Он обернулся к женщинам, изобразил на лице крайнюю степень иронии и недоумения и пошел открывать неурочному гостю: если он и ждал к себе кого, то Ивана Александровича в последнюю очередь. Ирина Сергеевна, ожидавшая его еще меньше, обомлела и приросла к стулу, не зная, радоваться ли ей или заранее бить тревогу...

Иван Александрович разделся в прихожей, вошел в гостиную, потирая замерзшие руки, и ловко разыграл удивление, увидев за столом Ирину Сергеевну:

-Ирина Сергевна здесь? Вот не ожидал...- и отвечая на немой вопрос Ивана Герасимыча, объяснился:- Шел мимо - дай зайду, думаю. Жена приболела, отпустила меня встретить Новый год у Тимофея Фроловича с Раисой Петровной, а там тоже не слава богу: хозяину нездоровится - эпидемия гриппа, видимо, начинается. Посидели и разошлись - домой возвращаться рано, жена спит, а я недогулял малость...- и выставил на стол из бокового кармана рыжую бутылку английского виски.

Иван Александрович выглядел оживленным. Черты лица его пришли в обычно не свойственное ему движение. Общее выражение его было любезно, предупредительно и деликатно. Он шутливо улыбался и обращался предпочтительно к Марье Федоровне: обегая взглядом взъерошенного Ивана Герасимыча и скользя им поверх притихшей Ирины Сергеевны. Иван Герасимыч недоверчиво уставился на принесенный заморский напиток. Марья Федоровна, блюдя святые для нее законы гостеприимства, пригласила Пирогова к столу:

-Садитесь, конечно - гостем будете... Вы у нас не были никогда?..

Иван Герасимыч оторвал взгляд от четырехгранной емкости и посмотрел на Ивана Александровича, который усаживался возле Ирины Сергеевны, уже предчувствующей худшее.

-Вроде не был.- Иван Александрович церемонно и благожелательно огляделся по сторонам.- А вы, смотрю, тверезые?

-Да если и были выпивши, то теперь вытрезвели,- признался Иван Герасимыч, который никак не мог взять в толк, чего ради тот к нему явился. В то, что в новогодней компании двое заболели, он поверил: как многие другие проницательные, но одновременно и простые умом люди, он верил, когда врали по пустякам (хотя всякое большое надувательство строится именно на мелочах), но никак не мог принять главного - того, что Иван Александрович зашел к нему, потому что его так повело и осенило: это уж никак не умещалось в его сознании. Пирогов уклонился от иных объяснений своего незаурядного поступка.

-Давайте виски попробуем. Вискаря, как мы в институте говорили. У вас тут что?- и кивнул на пузатый графин.

-Водка с лимоном,- соврал теперь и хирург: почувствовал вдруг в его подношении нечто вроде подкупа.- Я, пожалуй, ее пить и буду. Тебе что, Марья Федоровна?

-Виски. Не пила никогда.

-Разве? Забыла просто. А ты, Ирина?

-Водку. Не буду мешать.

-И правильно сделаешь,- и стал разливать белый спирт, оставив рыжий без внимания.

-Разделились,- подытожил Пирогов и, сам не зная отчего, встрепенулся.-На белых и на красных.- Он налил себе и Марье Федоровне, оборотился к Ирине Сергеевне:- Как Ирина Сергевна себя чувствует? Какая она в обществе? Я ведь ее на работе только и вижу...

Тут до Ивана Герасимыча начало доходить, что Пирогов пришел сюда не для него, а из-за Ирины Сергеевны, и он решил, что тот захотел воспользоваться случаем, чтоб познакомиться с ней поближе, приволокнуться в праздничной и интимной обстановке.

-С Ириной Сергевной все в порядке,- произнес он вслух.- Притихла только, когда пришли вы. А до того у нас весело очень было.

-Начальство - поэтому. Не знаешь иной раз, куда от начальствования своего деться.

-А вы его на вешалке оставляйте,- посоветовал ему Иван Герасимыч.- Как вам дом наш?

-Хороший дом. - Иван Александрович огляделся из приличия.- Я себе сейчас такой же строю.

-Помимо квартиры?- невинно спросил Иван Герасимыч, и Иван Александрович, который, в отличие от него, был нацелен именно на мелочи и на всякого рода подробности, сразу же распознал подвох и опасность, таившиеся в этих словах.

-Ну да...- Он покосился на хозяина.- Квартиру детям оставим, сами туда съедем...

Это был ответный выпад, им до конца не осознанный, сказанный почти непроизвольно и внешне вполне благопристойно, но потому особенно ядовитый и неуместный: о детях нельзя говорить в бездетной семье, а в потерявшей их втрое и вчетверо...

-Так они сюда не приедут.- Иван Герасимыч тоже нашел чем его уязвить, и Иван Александрович разуверил его теперь уже почти что сознательно:

-Кто-нибудь да явится. Тому и квартира достанется... У меня ж их двое...

-Это я знаю,- согласился Иван Герасимыч, окончательно восстановленный против него: он как бы высох на глазах, осунулся и еще больше выпрямился. Иван Александрович совершил еще один непростительный просчет - не нашел ничего лучшего, как спросить: