Каменная баба

Тут он увидел Ирину Сергеевну и расслабил свою хватку: не отдал еще уха обидчику, но перестал его выкручивать, а как бы держал на поводке. Ему сделалось неловко при ее появлении: женщины тяготеют душой к более раннему, нежному детскому возрасту и не дают его в обиду.

-За что вы его так?- спросила она.- Так и оторвать можно. Пришивать потом придется.

-Носятся как угорелые,- проворчал Кузьма Андреич, но провинившегося отпустил, и тот отошел, ворча про уже оторванное ухо и держась рукой за раскрасневшуюся ушную раковину.- А вы какими судьбами в наши университеты?

-Пришла детей смотреть. Они ко мне в поликлинику не ходят.

-Сами к ним пришли? От вас, гляжу, не скроешься... Посмотрите их на предмет здоровья. Особенно психического. Так садануть!- снова пожаловался он, нащупывая сзади место ушиба.- Приду домой, посмотрю, что там. Не шишка, но пятно будет... Ненормальный какой-то.

-Все дети такие,- сказала Ирина Сергеевна.- Вы этого разве не проходили?

-Почему? Бывают и спокойные...- Он обернулся в поисках подходящей иллюстрации.- Семка Квасов, например... Где он?- спросил он у великовозрастных шалопаев.

-В классе остался,- не без ехидства отвечали те.- К следующему уроку готовится.

-Вот таких смотреть и нужно,- вполголоса заметила Ирина Сергеевна, и старшеклассники, несмотря на принятые ею меры предосторожности, услышали и загоготали.

-Вы больше при них распространяйтесь,- выговорил ей Кузьма Андреич.-Ну-ка, ребята, валите отседова...- Те подчинились - не сразу, неохотно и только из мужской солидарности: решили, что учителю нужно посекретничать с пришедшей докторшей: - Вам к медсестре идти надо,- сказал он ей, вместо всех секретов.- К Галине Михайловне. Кабинет у нее на втором этаже.

-А как живете вообще, Кузьма Андреич?..

Ее разобрало кокетство: неприступные на вид мужчины часто вызывают такое желание, а Кузьма Андреич был сама строгость и воздержание.

-Да так...- неопределенно протянул он:- Перебиваемся с хлеба на квас. С кулька в рогожку. Вечером идти некуда... Скоро в областной театр поедем, в оперный, но и там - не столько оперу будешь слушать, сколько по головам их считать и призывать к порядку.

-К каменной бабе не ходили больше?

-С лета? Не был ни разу. Сейчас ее, наверно, снегом занесло... Я ее сюда хотел привезти, в школьном дворе поставить...

-И что же?..- но Ирина Сергеевна не дождалась ответа, потому что Кузьма Андреич увидел приближающуюся к ним женщину лет сорока пяти (самое малое) и смолк: чтоб продолжить разговор уже в ее присутствии.

-О чем разговариваете?- спросила она и с недоброжелательной приветливостью оглядела с головы до ног гостью, не предусмотренную школьным расписанием.- Мамаша чья-нибудь?

-Наша докторша детская. Пришла обход сделать...- и учителя обменялись взглядами: он - ободряющим, успокаивающим, она - недоверчивым и недоуменным: "Мол, ты-то какое имеешь к этому отношение?"- Это завуч наш, Валентина Егоровна,- представил он Ирине Сергеевне собеседницу, с приходом которой лишился строгости и неприступности и заметно стушевался.- Математику у нас преподает... А я литературу российскую,- прибавил он в конспиративных целях: мы-де не знаем друг друга и прежде никогда не встречались.

-Не только математику,- неуживчиво уточнила та.- Еще и обществоведение...

Лицо этой женщины состояло из углов, тупых и острых, а тело - из плоскостей, прямых и отвесных, которые не стояли на месте, а были в постоянном движении (так что математик, если б взялся за такую работу, должен был бы описывать ее не только геометрическими фигурами, но еще и прямыми и обратными пропорциями).

-О каменной бабе говорили,- сказал Кузьма Андреич.- О том, что я хотел ее на школьном дворе поставить.

-Был такой разговор,- признала она.- Слава богу, что не сделали. Пусть стоит, где стояла...

На Ирину Сергеевну нашел тут дух спорщика - или же она успела проникнуться сочувствием к своему каменному двойнику, заблудившемуся среди степей и мерзнущему сейчас, по пояс или по грудь в снегу, в белом, никем не меренном пространстве:

-Почему? Можно было б и поставить.

-А откуда вы, собственно, о ней знаете?- спросила, что называется, в лоб Валентина Егоровна, и Кузьма Андреич начал из-за ее спины подавать Ирине Сергеевне красноречивые сигналы о помощи.

-Ходила смотреть с пациентами,- сказала докторша.- А им Кузьма Андреич показывал,- и он остался доволен ее ответом и мысленно поставил ей пятерку по поведению...

-Он всем ее показывает,- проворчала Валентина Егоровна: ревнуя его, кажется, к степному истукану.- Не поставили, потому что она голая. Неодетая, я имею в виду.

-Так там не видно уже ничего. Все ветром сдуло,- вступился за свою каменную протеже Кузьма Андреич, но завуч была непреклонна:

-Воображение дорисует. Им хоть палку посреди двора воткни - они остальное додумают.

-Можно было б и одеть,- предложила Ирина Сергеевна.- В сарафан какой-нибудь...

Шутка ее была совершенно беззлобна, но Валентина Егоровна поняла ее превратно: как насмешку над собой, хотя для этого у нее не было ровно никаких оснований.